В то же время возникла проблема, что делать с шофером Голдмана. Паренек добрую половину году притирался к хозяевам и успел вписаться в семью, как пазл в мозаику. Посовещавшись, Рафаэль, Агата и Катерина решили: можно проверить, как юноши отыграют в команде. Сработаются – хорошо, у семьи в гараже два авто. Не поладят – неплохо. Где это видано, чтобы супруги сидели по разным машинам?

Продолжал посещать дворец Бристоль и Чарли. Иной раз, спотыкаясь о Бенджи, Кьют смотрел на приятеля без попыток напомнить о распрях из прошлого. Уильямс сам не хотел баламутить осевшее и беззлобно приветствовал бывшего друга.

За два дня до свадьбы в Геттинберг вновь приехала обожаемая всеми малышка. Правда, в этот раз с ней прицепом тащился по случаю праздника мистер Рудковски.

– Джозеф, мы с Рафаэлем очень признательны за твой визит, – искренне заявляла Агата. К торжеству она предложила мужчине пошить костюм на заказ. Джозеф вежливо отказался.

Катерина радовалась приезду семьи как дитя. Если не считать время с сестренкой летом, то был первый раз с похорон, когда Рудковски светилась.

В тот же день девушка убедила семейство пройтись по городу – благо, ноябрь в Геттинберге по теплу походил на причесанный ветром июнь. Семья праздно шаталась по желто-красному парку, по извилистым улочкам города, и Мелания ежечасно просила купить ей то сладкую вату, то иного врага желудка.

Катерина не без тоски замечала, что под руку с семьей ей гуляется слаще. С тем же чувством девушка признавала: компании не хватает присутствия матери. И хотя семья говорила на языке перебранок, это были ближайшие люди Рудковски. О других она не мечтала.

Джозеф, глядя на покой города, вспоминал, как провел здесь несчастные годы юности. Он вставал раньше солнца и отправлялся работать – возвращаясь в ночи, справлялся по дому. В свой единственный выходной – третье воскресенье месяца – юноша бегал на свидания с Элеонорой. Только в этот день парня радовал факт: он проснулся.

Вечером семья встретилась с Чарли. Девушка показала отцу «того парня», о котором, словно назло, не смолкала Агата. Еще во дворце Джозеф пытался устроить Рудковски допрос, на что та отмахнулась, уверив мужчину: парень ей просто друг.

На свидании их Кьют заставил отца Катерины смутиться. Джозеф не доверял «шутникам», и с опаской за дочь искал в нем подвох. Однако стоило Чарли с его неоспоримой харизмой и умением нравиться разговориться – мужчина смягчился. «Ну, болтает – и что? Может, дочь хоть от скуки с ним не помрет».

В день свадьбы Рудковски проснулась рано. Впрочем, если вместо сна хватать отрезки дремы, то и пробуждаться от них не приходится. Катерине не особо спалось, ведь теперь, пусть формально, но она породнится с Рафаэлем. И от этого осознания в душе девушки зрел протест.

Вместе с тем Рудковски решила, что слишком поздно о чем-либо сокрушаться и уж точно не стоит в праздничный день досаждать гостям кислой миной. Катерина поднялась с кровати и, хотя было еще темно, начала приводить себя в порядок.

Агата проснулась не сильно позже, на что девушке намекнул топот в соседней комнате. Вскоре явятся парикмахеры и визажисты – отлежаться в день собственной свадьбы не получится.

Катерина спустилась в комнату Грэйс и, постучавшись, услышала: «Я не сплю». Рудковски безмерно ценила Тейлор за то, что она – нередко в ущерб себе – всегда находила время для Катерины и, что важнее, всегда знала, чем помочь.

Грэйс сидела у окна, такого же маленького, как и все ее тело. Она обернулась, когда Катерина вошла, и поздоровалась с девушкой взглядом, с каким банкир расстается со своим состоянием, – полным сожаления. Работница не признавалась, но она страшно переживала за перемены, гонимые свадьбой. Тейлор уже сколько лет работала на одну только миссис Бристоль, – заботу о Катерине служанка называла дружбой – и вдруг теперь она станет рабыней еще одного хозяина. Чтобы себя добить, Грэйс вспоминала истории о владельцах-мужчинах. От этих картин на душе ее становилось тучнее.