– Вот сволочь! Здоровые два мужика в доме, а семью прокормить не могут.

– Ой, да бог с ними, с крохоборами. Рябятишки, идите ложитесь спать, а мы тут с отцом до утра управимся.

Клевавшая уже носами ребятня быстро повскакивали с лавки и побежали в избу. Родители провозились с мясом до утра. Андрей рубил и резал на мелкие куски, а Алёна посыпала мясо солью и складывала его в кадушку. Ливер Алёна сложила в таз и понесла в избу – жаркое готовить. Андрей еле доковылял до кровати в избе. Сбросил с культи протез. Кожа в паху была растёрта до крови.

– Алёна! Где у нас реваноль? Надо намочить тряпку да приложить.

– Какую тряпку! У меня где-то марля стираная была. Только ты сначала поешь, а потом ляжешь. Я тебе марлю то и принесу.

– Да не хочу я есть.

– Тогда, хоть молока стакан выпей.

– Молоко, пожалуй, выпью.

Выпив молоко, Андрей лёг и сразу уснул. Алёна уже спящему мужу приложила в растёртый пах смоченную в реваноле марлю. Проснулся Андрей далеко за полдень от боли в сердце.

– Алёна! – позвал он жену, – Налей стопку водки – сердце уж больно давит.

– Так может, капель накапать?

– Не помогают мне капли, а водка боль снимет.

– Ладно. Сейчас налью.

Последнее время Андрей всё чаще и чаще прикладывался к рюмке, особенно после тяжелой и напряжённой работы. То ли водка действительно помогала снять сердечную боль, то ли выматывающая все силы работа становилась непосильной, и организм требовал разрядки, но выпитая рюмочка порой превращалась в двух-трёх дневные запои, из которых он выходил тяжело и долго, а выйдя, неистово опять хватался за работу.

Алёна сильно переживала за мужа: боялась и за его здоровье и за то, чтоб он не превратился в забубенного пьяницу.

– Андрей! Хватит издеваться над собой! Бросай свои жгонки и столярки. Без этих денег проживём. Вон на прошлой перекомиссии тебе вторую группу дали, пенсию повысили. Да и ребятишки теперь, какие-никакие деньги зарабатывают.

– В прошлом вторую дали, а в этом опять на третью переведут и пенсию урежут. Что прикажешь зубы на полку положить? – парировал Андрей.

– Какая полка! О чём ты говоришь. Посмотри, как другие живут и ничего, с голоду не пухнут. И мы проживём.

– Не хочу я, как все. Пока живой работать буду.

– Вот именно, пока живой, а если так прихватит, что ни водка, ни лекарство не помогут. Как мы без тебя будем?

– Хватит! Раскаркалась. Время придёт – все подохнем. Я две войны прошёл и живой остался не для того, чтобы на печке сидеть.

Алёна знала крутой и упрямый норов мужа, потому после каждого такого разговора уходила в чулан или на поветь и тихонечко там плакала и молила бога направить мужа на правильную стезю. Но бог то ли не слышал просьбы женщины, то ли считал, что работая до изнеможения и время от времени запивая, Андрей ведёт праведный образ жизни: заботится о семье, о детях, чтобы все были сыты, одеты и обуты.

Стёпка, как и обещал, работал на ремонте дороги по целому дню, а по средам и субботам девки давали ему выходные, в которые он вместе с матерью ходил по грибы и ягоды, и на сенокосе помогал: сено переворошить, сухое в копёшки складывать. Работу на дороге он считал лёгкой. Подумаешь, нарубить топором мелких ёлочек да сосенок, уложить их в выбитую машинами яму и, присыпав песком, утрамбовать ногами, а потом, когда поедет первая машина, пройтись по ямкам и подсыпать ещё песка. Иногда Стёпка срубал довольно высокую ель и волочил её к дороге. Девчата ругали его:

– Что ж ты такую дуру тащишь, пупок сорвёшь!

– Не сорву!

– Да и как мы её такую огромную в ямку положим?

– А я сучья у неё сейчас обрублю. Ствол вниз положим, а лапником сверху прикроем.