В комнату вошла мама. Увидев сумки, с ходу возмутилась:

– Не поняла. Куда ты собираешься?

– В Боссергоф, – не оборачиваясь, ответила я.

– Интересно, и когда ты собиралась сообщить, что уезжаешь? – Ее голос стал угрожающе-недовольным.

– Сейчас говорю. Поезд через… – Я посмотрела на часы. – Через два с половиной часа.

– Не понимаю я тебя. Почему ты не можешь быть как все нормальные люди? Ты совершенно не думаешь о других. Почему твоя сестра рассказывает мне все, а от тебя невозможно добиться даже самых очевидных вещей. Например, этот твой Боссергоф? Когда ты решила туда поехать?

Я опустила голову, выдохнула и посмотрела на нее.

– Тебе недостаточно Барби? Обязательно, чтобы еще я на тебя свешивала свои проблемы?

– Вот опять! – всплеснула руками она. – Ты специально изводишь меня? Ну неужели так трудно звать сестру по имени?

Теперь мне уже стало смешно. Но, чтобы и дальше не злить маму, я отвернулась и только тогда расплылась в улыбке. Моя сестра терпеть не могла свое настоящее имя и предпочитала, чтобы ее звали Барби. Мамина любовь к сериалам сыграла с ней злую шутку, она назвала ее в честь любимой актрисы – Барбара. Ну разве кто-то из девочек мечтает о таком в наше время?!

Подавив улыбку, я положила карты памяти в кофр и снова повернулась к маме:

– Не сердись.

Она махнула рукой, продолжая сохранять недовольство, и вышла из комнаты. Я знала – ее ворчание напускное. Это от чрезмерной заботы о нас. Мы взрослели, это буквально сводило ее с ума. Наверное, нужно было рассказывать ей все секреты, спрашивать советов, как это делала Барби. Но, увы. Мы с сестрой были разными, словно не от одних родителей произошли.

Собрав сумку, я спустилась на кухню. Мама возилась у плиты. Увидев меня, спросила:

– Голодная?

– Немного.

Она поставила на стол блюдо с пирогами.

– Спасибо. – Я подошла к ней, поцеловала в щеку.

– Что тебя так тянет в этот город? – Она пристально посмотрела на меня. Изучала реакцию на свой вопрос, однозначно. Я пожала плечами, взяла пирог, откусила. Мама ждала. Только напрасно! Ответ ее точно не устроит. Кто станет всерьез воспринимать сны? Ведь именно во сне я увидела, как в Боссергофе открывается вход в удивительный мир. Мне снились такие вещи, которые и придумать-то трудно: свет, исходящий от жителей того мира, невероятные деревья, постройки. Сон приходил с завидным постоянством, будто вручая приглашение приехать и посмотреть: действительно ли всё так и есть. А если отбросить мистику, в городе много старинной архитектуры – история на каждом шагу! Для меня, как для фотографа, это невероятно богатый материал.

Мама вздохнула и принялась лепить пироги дальше.

– Я позвоню, как доеду.

Она глянула на меня через плечо и с недовольством спросила:

– А вернешься когда?

– Не знаю. Как только соберу материал. Долго там точно не задержусь. Мам, ты не переживай, со мной все будет в порядке, ты же знаешь, как серьезно ко всему отношусь.

– Слишком серьезно, – вздохнула она.

– Иногда – да! – усмехнулась я, после чего обняла ее за плечи и чмокнула в щеку. – Мне пора.

Прежде чем выйти из комнаты, я постояла минутку, подумала: все ли взяла. Потом уже спустилась на первый этаж. Из кухни с пакетом в руках вышла мама.

– Я скучать по тебе буду. – Она со вздохом протянула пироги.

– Не грусти. Время быстро пролетит, вот увидишь.

У подъездной дорожки остановилось такси. Водитель помог уложить багаж. Я посмотрела на окно кухни. Мамин силуэт материализовался за стеклом. Махнула ей рукой. Она ответила. Вот теперь можно ехать! Меня благословили.

В вагон я поднялась за десять минут до отправления. Оглядела тесное купе. Поморщилась. Не люкс! Ну хоть делить ни с кем не придётся. Бросив сумку на полку, села.