Командир приказал медсестре привести снайпершу в чувство. Наша Галка медсестра взяла нашатырь и поднесла его к носу блондинки. Та стала морщиться и очнулась. Испуганно обведя нас глазами, она ползком забилась в угол, и вся сжалась. Командир поставил возле себя стул и сказал ей быстро на него сесть, – «давай быстро садись, а то второй синяк поставлю».

Она медленно поднялась и осторожно, как кошка, подошла к стулу и села, – «дайте пожалуйста воды», – с четким прибалтийским акцентом проговорила снайперша. «Мы тебе щас такой воды нальем, мало не покажется», – кричали все вокруг, особенно недовольны были донцы и оуновцы. Командир сказал ей рассказать, как ее зовут, откуда она и чем тут занималась.

Девушка, стуча зубами от страха, представилась спортсменкой разрядницей из Риги по имени Сауле. Сказала, что приехала заработать деньги, которые ей очень нужны для лечения больной матери, но никого убивать она не собиралась.

Тут Микола подошел к ней с винтовкой СВД в руках и сказал ей показывая на пять зарубок на прикладе, – «что ты … сука, вот зарубки, что не убивала что ли»? И он снова ударил ее рукой по тому же глазу. Девушка упала на пол, зарыдала, стала просить прощения, – если бы я не стреляла меня бы убили молдоване, там сумасшедшие люди, они убивают, насилуют, я хотела уехать домой, но меня не пустили, сказали пока всех русских не убъем никуда ты не поедешь».

«Да в расход ее, кричали вокруг», – какой-то донец, видимо с криминальным прошлым предложил изнасиловать ее, люди даже схватили ее и уже начали раздевать. Но наши казаки вместе с командиром воспротивились, – «отставить, здесь не тюрьма». Пока все спорили вокруг, Микола и его товарищи оуновцы взяв девку, находившуюся в полуобморочном состоянии, выволокли на улицу и потащили к гусеничным заградителям. Микола все время мрачно повторял, – «разорвем суку тягачами, разорвем суку тягачами. Мой дед в сороковые этих поляков и немцев на Украйне сотнями резал и лошадьми рвал. Конец тебе прибалтийская тварь». Блондинка, что-то бессвязно говорившая окончательно потеряла сознание.

Оуновцы привязали снайпершу веревками за две ноги к машинам и уже дали команду разорвать девушку.

Вокруг продолжался горячий спор о том, что делать. Видя, в каком состоянии находятся люди вокруг,

Иван взял автомат, передернул затвор и выпустил длинную автоматную очередь в воздух, – «прекратите, я не позволю совершится расправе, я служил в Афганистане, у нас за такое расстреливали, вы что делаете, мы же не националисты». Микола выхватил из-за пояса огромный тесак и пошел на Ивана, – «да я тебя русская свинья сейчас зарежу и выпотрошу, животное». Услышав такие слова уже и остальные казаки, и даже донцы направили оружие на оуновцев. Командир крикнул, чтоб все успокоились, приказал развязать снайпершу, и посадить под арест в его блиндаж, – «пусть суд решает, что с ней делать, мы не животные».

Оуновцы, скрепя зубами, выражаясь чем-то вроде, -«москаляку на гиляку», – уселись на заградители и направились в сторону Дубоссар. Но еще долго у Ивана и Коли в памяти стоял ненавидящий взгляд Миколы.

На следующий день блондинку в Дубоссары на уазике доставили Иван и Коля. Девушку поместили в отделение милиции для следствия и суда.

«Да Иван, не знаю, чтоб я без тебя делал, если б не Сауле, давно спился бы наверно на этих стройках в Москве», – и Коля снова благодарно посмотрел на Ивана.

«Ладно, хватит про твою зазнобу рассказывать, лучше поведай Николай чем сейчас занимаешься, какие планы строишь», – спросил Иван.

«Слушай Ваня, что мы с тобой только пиво хлебаем, давай закажем что нормальное поесть и выпить, ты ж домой не торопишься»? – спросил Коля своего друга.