Мы, схватив все вышеперечисленное, побежали. Залегли у дороги, стали ждать. Стрельба становилась все ближе и ближе. Трассеры летали над головами. Мы увидели, как с той стороны дороги в сумерках нам кто-то машет, мы ответили. «Стреляйте вон по той высотке у насосной, быстрее, а то нам хана», – прокричал человек. Иван приказал всем открыть огонь. Никифорович стал полевать из пулемета высотку, а мы открыли огонь из автоматов.

Вскоре показались донцы и оуновцы с какой-то ношей. Перебежав дорогу, они упали рядом с нами. «Не останавливаемся уходим к нашим позициям», – проговорил здоровенный оуновец. Бахнув пару раз из «мух» по высотке, мы стали перебежками уходить к своим. Только мы отошли метров на пятьдесят, как на нашу позицию стали падать мины.

Добежав до позиций, мы все спустились в окопы и разошлись по своим боевым постам, так как бой разгорался не шуточный. Командир кричал в рацию чтоб прислали подкрепление из города и бронетехнику.

Позиции засыпались тяжелыми минами как никогда раньше. Как будто националисты потеряли что-то важное и теперь хотели если и не вернуть это так уничтожить, а заодно и нас.

В тоже время идти открытой силой на нас они не решались. Знали, что у нас есть чем ответить, не то, что в первые дни войны, когда у нас были только палки и бутылки с горючей смесью.

После полуночи обстрел немного стих. Со стороны Дубоссар к нам прибыл автобус с подкреплением, состоящим из взвода гвардейцев и два гусеничных минных заградителя ГМЗ-3, усовершенствованные умельцами механического завода Дубоссар – машины были обшиты дополнительными листами железа, а сверху на броне установлены пулеметы.

Командир позвал к себе в блиндаж, нас прикрывавших отход донцов и оуновцев, а также еще нескольких авторитетных казаков. В блиндаже была полутьма, за столом, на котором попискивала рация и лежал автомат, сидел командир, вдоль стен расположились донцы и оуновцы. Тот самый здоровый оуновец командовавший видимо при прорыве стоял возле командира и что-то горячо доказывавший ему обернулся на нас, когда мы вошли.

«Что герои, прибыли, – сказал он нам, – сидите тут, в земле ковыряетесь, а мы за вас всю работу делаем». Наш командир попросил его воздержаться от оценок и обратился к нам, – «вот братья казаки, видите вон тот сверток в углу»? Мы все посмотрели в угол. Там завернутый в плащ-палатку кто-то лежал. «Это наш снайпер, за которым мы так долго охотились, – продолжал он, – Микола, ну давай развяжи свою добычу, покажи нам». Здоровенный оуновец подошел к свертку, без труда поднял его и стал разматывать. К нашим ногам из плащ-палатки выпал снайпер, нет не снайпер, снайперша, очень молодая и как нам показалось очень красивая блондинка в камуфляже. Весь вид портило только то, что она была без сознания и огромный синяк под глазом.

«Ух ты какая красивая, – проговорил Коля, – кто это ей такой «фонарь поставил»?

Между тем Микола начал рассказывать, – «сидели мы на позициях у плотины и узнали, что у вас тут завелся снайпер, которого вы не можете обезвредить, ну и решили мы его поймать, тут еще ваши донцы вызвались помочь – отомстить за Сазонова таким образом. Выбрались мы на сторону молдован и сидим в засаде, осматриваемся тихонько. Смотрим на вашей стороне в посадку идут два «оленя в касках с топориками, ну видимо за дровами (недобро смотрит в нашу сторону). Заметили какое-то движение в саду возле насосной станции, присмотрелись, девка с СВД и недалеко от нее два молдована с автоматами, прикрытие (смеется). Успела она пару выстрелов сделать пока мы молдован резали, ох и покромсали мы их, мама родная не узнает. Тут и девка нас заметила, сразу начала скулить, сучка, отпустите мол, я никого не убивала. По акценту поняли, что она с прибалтики. Ну дали ей в глаз чтоб не пылила, взяли ее и пошли. Так бы и дошли, если б два оленя донца не зацепили растяжку. Они то погибли сразу, козлы, да вот моего бойца Сашко зацепило, вот его жалко, не донесли умер уже рядом возле дороги. Ну а как растяжка сработала так молдоване стали стрелять куда попало, хорошо хоть вояки с них никакие, а то хрен бы мы оттуда вышли. А ваши дровосеки то живые остались», – и он снова посмотрел на нас с недоброй усмешкой.