В Миркрид они, как и предсказывал Капитан, прибыли уже в сумерках. Стук лошадиных копыт гулко звучал в вечерней тишине. Доехав до деревенской площади, они увидели обугленный столб. Канцлер прищурился, но так и не смог разглядеть человеческие останки. Наверное, уже похоронили. Лейтенант, напросившийся с ними, несмотря на возражения Капитана, вопросительно посмотрел на Эльте. Канцлер спешился, бросил поводья Капитану и неторопливо направился к ближайшей хижине. Он постучал. Дверь приоткрыли, на пороге стояла молодая женщина, ее глаза испуганно сверкали в темноте.

– Мне нужны деревенский староста и знахарь. Где они?

Женщина дрожащей рукой указала куда-то влево. Неужели она думает, что Канцлер Запада будет ходить по домам? Эльте сделал знак Капитану, тот распахнул дверь и выволок женщину на улицу.

– Позови их, – приказал Канцлер. – Мы будем ждать. Скажи, что к ним приехали от Императора Лазаруса.

То ли имя Лазаря после недавних событий обрело такое магическое действие, то ли это был просто страх, но женщина припустилась по улице, сверкая в полутьме голыми пятками. Канцлер криво улыбнулся. Через четверть часа появился деревенский староста, седой мужчина со шрамом на лбу. Прихрамывая, он направился к Канцлеру, по какой-то причине безошибочно определив его среди солдат как главного. Не дойдя нескольких шагов, мужчина низко поклонился.

– Мы рады приветствовать вас в Миркрид, господин.

– Где знахарь? – спросил Канцлер.

– Мы послали за ней, она стара и медленно ходит… Из вас кто-то болен, господин?

Канцлер покачал головой. Старик поклонился еще ниже.

– Я могу пригласить вас в мой дом, если господину будет угодно.

– Пошли, – Канцлер кивнул Капитану.

Хижина старосты оказалась в нескольких шагах от главной площади, и когда он вошли, Канцлер подумал, что годы идут, а жизнь на Севере не меняется. Внутри горело десять свечей, целое состояние по деревенским меркам, посреди комнаты стоял простой деревянный стол и несколько стульев, у стены сушились сети, которые, видимо, затащили внутрь, ожидая дождя, там же стояло несколько сундуков. Весьма неприхотливо. Самое удивительное, подумал Канцлер, что им этого достаточно.

– Я могу предложить вам что-нибудь, господин? – спросил староста.

Эльте отрицательно покачал головой, потом вспомнил, что не ел со вчерашнего дня, но решил, что это неважно.

– Как вас зовут? – спросил он, и сам удивился своему вопросу, потому что обычно Канцлера не волновали имена тех, с кем он разговаривал.

– Мое имя Ламар, господин.

Странно…

– Я Эльте, – к своему удивлению представился Канцлер. – У вас восточное имя. Почему?

Староста поклонился.

– Когда-то я был моряком на Востоке, я служил на торговом корабле, который ходил через Северное море, мы потерпели крушение, меня вынесло на берег, и я решил здесь остаться.

Какая смутно знакомая история… Канцлер пробуравил взглядом Ламара, но нашел в нем только спокойное подчинение.

– Вы слышали сказку про зверей из Миркрид? – спросил Эльте.

– Да, господин. Это старое предание. Мы посмеиваемся над ним как над стариковской шуткой, но продолжаем оставлять зверям небольшие жертвы, когда старшая луна умирает.

– Она умерла вчера, – сказал Канцлер. – Вы оставляли жертву?

– Да, господин.

– И что? Ее приняли?

– Нет, господин. Но так бывало и раньше, да и ветер дул лютый, звери просто разбежались от непогоды и не стали трогать наше подношение.

Канцлер вскинул брови, но не ответил. В дверь постучали.

– Это Гресс, наша знахарка, – Ламар поклонился и пошел открывать дверь.

Гресс… «Трава»… Вот кто нужен Канцлеру, а не этот восточный моряк, которого когда-то прибило к землям Севера. Вошла старуха со сгорбленной спиной, на покрытом морщинами лице горели удивительно яркие синие глаза. Канцлер смутно припоминал, что во времена его детства из окрестных деревень ездили в Миркрид, чтобы лечить свои хвори. Возможно даже, что ездили вот к этой самой Гресс. Старуха тяжело опустилась на стул, Канцлер машинально поправил шарф.