И тут все «трюкачи» почувствовали, что праведный гнев педагогов обрушится на них – на всех, кто принимал участие в этом «групповом акробатическом номере». На следующих уроках в классе была примерная дисциплина. Куролесить не хотелось, ждали развязки.

Наконец, вот оно! Перед концом последнего урока в класс заглянула классная и предупредила, чтобы никто не расходился – будет педсовет, прямо в классе.

Такого еще никогда не было. Слабая половина класса глухо роптала по поводу вынужденной задержки в школе.

У Гека противно сосало под ложечкой.

– Зря мы все это учудили, – думал он с сожалением, – теперь достанется всем!

В класс вошли классная, директор школы, преподаватель узбекского языка и еще несколько педагогов.

Чувствовалось общее возбуждение.

Фамилии виновных уже были известны.

«Трюкачей», перечислив поимённо, вежливо попросили встать.

Ничего хорошего это не сулило.

Завуч нудным голосом начала повествование «о гнусном поступке, совершенном группой учащихся». Им припомнили все, даже то, о чем неслухи сами давно забыли. Распекание продолжили другие преподаватели. Нового и интересного в их речах уже не было.

Класс ждал вердикта!

Вдруг в кабинет, нарушая всю серьезность ситуации, влетел Иван Степанович. Он прошел к директору и несколько минут что-то шептал ей на ухо.

Лицо директора стало приобретать сначала удивленный, а затем испуганный вид. Когда физрук закончил, ее лицо выражало ужас!

Приглашая преподавателей с собой, она стрелой вылетела из класса.

Каких же усилий стоило ей придать такое ускорение своему телу, небольшой рост которого практически равнялся его ширине?

Дети остались одни в жутковатой тишине. Им уже не хотелось ничего, кроме как очутиться дома.

Через минут десять, с расстроенным лицом, появилась классная и объявила, что все свободны.

Такого окончания никто не ожидал.

Вышли во двор, где в это время озабоченно сновали с лестницами, цепями, баграми и еще не понятно с чем, какие-то мужики.

Внимание всех было приковано к огромному тополю.

На высоте метров десяти, среди листвы просматривалось белое пятно. Как оказалось, это было лицо перепуганного до полусмерти Груни! Он, уже пару часов сидел на дереве, на которое забрался с перепугу.

Директор и классная пили валерьянку и нюхали нашатырный спирт.

Снизу один из преподавателей спокойным голосом разговаривал с Груней. Он просил его ничего не бояться и продержаться еще несколько минут. Ребята стали понимать всю серьезность происходящего. От напряжения и страха ноги и руки у Сашки видимо затекли. Вниз он смотреть боялся.

Снял его ни кто иной, как Иван Степанович.

Забравшись на дерево при помощи пояса и когтей электромонтера, он отцепил Груню от веток и посадил его между собой и стволом дерева. Груня обнял его как маму родную – руками и ногами. И уже ничто не могло заставить его отцепиться.

Осторожно передвигая пояс, и переставляя когти, Степаныч спускался.

Было слышно, как он ласково успокаивал Сашку, будто это был не Груня, а его собственный ребенок. Подъем и спуск заняли не более получаса, всем же показалось, что прошла целая вечность.

Степанычу помогли отцепить пояс, снять когти и встать на землю. Сашка в него словно врос и не хотел расцеплять руки и ноги. Так они и уехали на скорой.

Детей, наполнивших школьный двор, разогнали по домам. Отношение к худенькому, тщедушному учителю изменилось. Доставать его на уроках перестали. Он это почувствовал.

До окончания школы преподаватель и ученики 5-А жили дружно.

Из состава ” инквизиторов» Иван Степанович вышел.

Позже ребята узнали, что он был мастером спорта по гимнастике, прошел всю войну в разведроте.