вкусностями и ягодами из нашего сада всех, кто был настроен

против ее любимой и единственной дочери.

Однажды от мамы прилюдно я получила весомую затрещину

за то, что сидела в милой вечерней беседке с мальчиком старше

меня. Он был мариец, его звали Саша Николаев, и всё это действо

происходило на турбазе «Сура». Саша показал мне однажды поляну

с клубникой, это была настоящая речная клубника с листиками, расположенными прямо по контуру ягодки, не как у нашей

землянички.

Моей маме нажаловались отдыхающие турбазы, где мы отдыхали

в то лето, что я с ним целовалась, и он обнимал меня, как взрослую.

По мнению толпы, деревенский парень мечтал получить стоянку

в городской квартире, заполучив от меня заветное согласие. А мне

чудилось, что он меня любит и хочет жениться. Своей наивности я

до сих пор стыжусь, но мне всегда хочется думать о людях лучше, чем они есть на самом деле.

Мама всегда была человеком, наделенным чувством

грузоподъемной ответственности за моё будущее, оттого мне так

доставалось, – мне или убедительно врали, чтобы я отказалась

от своего дерзкого решения, или убеждали на примерах

в правильности мнения взрослых о предмете внимания.

Действовало. Я была беззащитна перед узколобыми мудрецами

мира сего, насмерть закрепощенными рамками приличий и разных

там ответственностей. Их крутые скулы, склоненные надо мной

в экстатическом припадке доступных ребенку изъяснений

(извращений), приводили в отчаяние моё недозревшее желание

сопротивляться. Моя внутренняя армия сопротивления частенько

терпела полный крах, и мечты рушились о ледяные глыбы

хрусталиков, воткнутых в моё безобразное поведение. Оно было

действительно безобразным.

Самым вопиющим фактом моей четырехлетней от рождения

безнравственности, было есть мороженное, когда «в семье денег

на хлеб не хватает», и это при том, что двоюродному брату Алеше

(мы жили в одной квартире с братом моего отца и его семьей) родители покупали даже машинки, а мне пластмассового пупсика

было

не

допроситься.

Бесполезность

просьб

сказалась

парадоксально: когда я подросла, то родила двух подряд «пупсиков»

себе, оттого, что в детстве игрушечных не покупали!!! Вот вам, взрослые!!! Вот вам и еще раз вот!!! Сейчас, в начале двадцать

первого века, молодежь не лезет за советом к старшему поколению, а знает, что ей делать. Они ржут над нами, – мы верили

в коммунизм, жили с идеей, которую время обратило в бред, и, оказавшись у разбитого корыта, мы не вправе, по мнению молодежи

начала нового века, острить своими советами и мудрыми изысками.

Наше дело – тихое, – посапывать в две дырки, пока они, активные

деятели новой России, делают нам страну, приведенную к абсолюту

запустения за годы нашей слепой веры в светлое будущее, которое

наши предки увидели в сталинских снах о жизни в стране Советов.

Вот как раз советов как таковых им-то от нас и не надо. Ну что же, пусть делают свою новую, лучшую от нашей, жизнь, но без нас. Когда

желание помочь определить ситуацию и разрулить ее иначе

не приводит к желаемому результату, остается только повиноваться, чтобы не быть убитой совсем.

САЛАЖОНКА

Пятнадцатилетняя роженица оказалась крепким орешком: хранила свой секрет до самых родов. Когда мои дети напомнили

мне о том телефонном разговоре и о подруге Толика, с которым моя

старшая дочь ходила в детский сад, Салажонка дала свой номер

телефона им, и я объяснила ей, где врач, который ей пригодится

перед родами и поможет подготовить ее мать к новости.

Психологическая поддержка была необходима и матери, поскольку

ее могла и кондрашка хватить ненароком, и девочка могла

пострадать при этом и морально и физически, – взрослые же