не сможет одолеть. Бусинке, чтобы не смешаться с навозом, нужно

иметь внутренний движок, толкающий ее к свету, – и человеку надо

иметь внутри поплавок, способный обнаружить в нём течение

благородных волн.

КНИЖНЫЙ ЧЕРВЬ И ЕГО ЛИЧИНКА

По ощущениям, полученным в детстве, я распознаю многие

реальные признаки окружающего меня мира, к ним добавляются

выводы из опыта общения с людьми, и происходят открытия. Вот я

восхищалась умом одного товарища, его умением находиться

поверх барьеров, – над людьми и их устремлениями и попытками, но увидев его не героем своей жизни, а его взаимодействиями

с другими людьми, я поняла, в чем трагедия этой личности.

Это даже не трагедия для него самого, а скорее, трагедии

происходят из его общения с людьми, желающими заиметь друга

и помощника, положиться на его разум и положение в обществе, а получают кукиш и множество знаков вопроса. Книжный червь

вгрызается в науку, перегрызая свои связи с миром людей, прогрызает брешь в душе человека, соприкасающегося с ним

идеями или пространством бытия, и заполнят эту брешь своей

слизью, пользуясь временем обращенного в его червивую религию.

Главным постулатом червя служит беспрекословное подчинение его

принципам, минуя свои желания, а возможности свои должны быть

обращены исключительно на червивое самолюбие, дабы ублажать

его всёзнайство, – всего на свете. Отблеск идеи червя ложится

на все его деяния, о ком бы червь ни завел речь, все ниже его

самого уровнем и не стоят внимания обгладываемого им субъекта.

Дружба в самопожертвовании червю всего, что служит жизненной

основой, почвой. А в дружбе важнее не то, насколько умен твой друг, а насколько он порядочен, не станет ли он глумиться с другими

людьми над твоими проблемами или недостатками, обрушивая твои

мечты в безнадежность.

Мое стремление стать умным человеком привело меня в объятия

книжного червя. И никто не мог помочь определить, как сложатся

обстоятельства, и тем более предугадать, кем я стану.

Предполагалось, что жертвой червя и его начинкой, или вассалом, оседлавшем сущность всезнания и получающим постоянные победы

от своей дружбы с книжным червем. Папа не был книжным червем, но он был скорее жертвой других червей, растаптывающих всё

вокруг себя, а потому он беспокоился обо мне, стараясь найти для

меня золотую середину, но не учитывая то, что я сама в состоянии

для себя найти дорогу. Я росла, а в понимании своего отца, я

оставалась маленькой девочкой, нуждающейся в его защите

и руководстве. Оказалось, что самонадеянность юности стала

единственной тропинкой к моему духовному росту. Книжного червя

отбросило в сторону движение лопастей моих часовых стрелок, кружащих вокруг судьбы.

Червя отбросило, но его личинка крепко всосалась в мою жизнь, радостными глотками поглощая то, что не принадлежит ей: мое

пространство жизни, мои силы, пытается выковырять из меня

последнее, что держит меня на земле, приспособить для

собственного существования, – устроить свою жизнь на платформе

моей жизни. Личинка червя, как ловкий десантник, подлетает ко

мне, спускает веревочную лестницу надо мной, быстро перебирая

отростками, спускается по своей веревочной лестнице ко мне

с целью очередного ограбления моей судьбы и моей жизни. Личинка

считает, что она невидима, но я давно разгадала ее тактику

действий, и не отвечаю на ее позывы к взаимодействию

и не поддаюсь на ее уловки. Хитрая и увертливая, личинка книжного

червя не носит предназначения обогащения знаниями, подобно

прародителю, она четко знает свою цель, и лазерный прицел ее

направлен на потребление и личный комфорт. Личинка взяла себе

послушного робота в помощники, отпочковалась от него щитами