возможности, как на хвосты друг друга.

Я прихожу в мыслях к отцу, как ходили ученики Конфуция

к учителю, и тайная сила мысли дает мне новые импульсы жизни, волны творческих сил. Как молитва учителя переходит к ученику

и сохраняет его знания от сомнений в их достоверности, так

и знания, данные мне папой, дают мне путеводную звезду

на жизненном пути. И только страстная любовь к поэзии иногда

ослепляет, и бросает к новым людям, которым нет никакого дела

до меня и моих стихов. Этим несчастным нужно только денег

и больше ничего для счастья. Деньги – их кумир и цель, их конёк, их

капсулы для личинок моли, поглощающих способности к развитию.

И это факт гнусности, оттого что их конёк бескрыл, – они покупают

себе крылья вместе с билетом на самолет, что везёт их на курорт.

Искусство же – не антракт между актами материального

обогащения, это сама жизнь.

Мои заблуждения теперь я рассматриваю с улыбкой: Чтобы киви получил крылья, надо как минимум, сделать ему

операцию, – чтобы деньги перестали быть кумиром, нужен пилот, что высадит курортников на острове войны с целью показать их

ожиревшим организмам, где она, правда жизни, их выхоленным

телам – где настоящая зарядка, их сальным пробкам в ушах – где

звуки о помощи.

Киви не нужны крылья, они живут бескрыло, питаются тем, что

им дает природа, а не цивилизация, им не нужно небо для взлетов.

Не деление пространства, а отдельные параллели существования

и редкий экскурс, лучше всего дистанционный и экранный, для

личной безопасности, состоящей в утрате времени – это надежный

вариант дислокации.

Танки, сделанные Владиком Макаровым, участвовали в выставке

в Нижегородской библиотеке им. Бианки к 9 мая 2020 г. Открытие

выставки танков и оружия Владика состоялось 3 мая.

ФРАГМЕНТЫ ВОЕННОГО ДЕТСТВА ОТЦА

Память иногда помогает расставить точки над и, понять, простить, напитать мудростью и выровнять свое отношение к временным

трудностям.

Из рассказов папы о его военном и послевоенном детстве мне

врезались в память еще несколько событий, кроме уже

рассказанного эпизода с его трагически погибшей родной сестрой

Ниной. Это история о сопротивлении смерти маленького мальчика, друга моего отца. Мите, так звали мальчика, осколком фашистского

снаряда, брошенного на город с вражеского самолета во время

бомбежки, порвало живот, и он бежал с папой в укрытие, своими

руками зажимая рану. Забежали в подъезд крепкого дома, который

не мог обрушиться при налете и новой бомбежке, сели

на лестничной площадке. Митя сжимал руками живот, плача и тихо

постанывая. Сидели на площадке и пережидали бомбежку, сотрясаясь от ударов вражеских бомб, разрушающих город Горький.

Кровь спускалась струйкой из-под мальчика вниз по ступеням.

– Что, не проходит?

– Нет. Вова, посмотри, что там.

– Ты что, я же не врач. Митя, сейчас бы твоего папу сюда, он же

хирург.

– Папа в госпитале, работает. К нему не пустят.

Митя, сжимая свои челюсти, выпускал воздух через зубы

со звуком, выражая крайнее страдание от боли. Затихал на краткие

мгновения, и снова стоны его оглашали гулкое пространство пустого

подъезда. Люди все были в бомбоубежищах, а мальчики не успели

добежать до разрыва бомбы.

– Что-то он набухает и шевелится как-будто, живот мой.

Посмотри.

Митя разжал руки и медленно поднимал рубашку. Затем

мальчики вместе расстегнули ремень, и это оказалось роковой

ошибкой. Рана оказалась очень объемной – занимала большую

часть живота Мити. Не успели мальчики зажать рану и затянуть

живот ремнем, Митя закашлял, и под крики ужаса кишки из его

живота полезли наружу.

– Вова, что это?

– Кишки твои, щас я их соберу, а папа твой потом зашьет тебе