Дед курил, когда в окно влетела железка. Звякнула и резко развалила и без того исчезающую повседневность. Григорий вздрогнул и уклонился, но в любом случае железка его бы не задела. Кусок заточенной толстой арматуры. Так припугнуть гораздо проще и приятнее, чем звонить по телефону с угрозами и кидать записочки в почтовые ящики. Бабушке и дедушке уже писали и звонили. Еще в прошлом году. И даже камень в окно кинули, раз ночью, разбив стекло на кухне.

Арматура, зашвырнутая в окно, произвела впечатление: бабушка и дедушка 7 октября, в День Конституции СССР, переехали к нам. Захватили с собой документы, деньги, облигации займов, какие-то колечки-цепочки, пару царских золотых червонцев, постель и кое-что из одежды.

– Нападение на нас сделали. Кинули в окно железку, хорошо, в деда не попали. Вот такую, – рассказала мне бабушка и показала руками, какого размера была железка. Она рассказывала про влетевшую арматурину живо и улыбаясь, как о происшествии скорее удивительном, чем страшном. Как если бы в окно заползла ядовитая змея.

Но настроение у них было подавленное, квартиры не продавались. На «двушку» на Завокзальной покупатель все же нашелся, и 12 000 рублей он предлагал. Но время тянул, да и обидно было за такие деньги продавать, когда подружка бабушки, тетя Зарварт, продала свой полуподвал через дорогу за 14 000. С дядиной квартирой ничего не получалось.

Квартиру сыну пробил Григорий, лет пять назад. Сорокаоднолетний дядя Беглар, инвалид детства, недавно уехал с молодой русской женой. Уехал в Поволжье, на родину жены. Она из Инзы. Бабочка простая, с пацанчиком от первого брака. Ядовито-притягательная. От чернявого Беглара еще двойня белобрысых мальчишек. Дядя укатил на своих «Жигулях» шестой модели с самодельным ручным управлением. Копаться в моторах машин в отцовом гараже – дело стоящее, но от событий не спрячешься и в смотровой яме. Клиентура своя пошла, и деньги хорошие, но и на новом месте не пропаду – вопреки инвалидности он был самоуверен.

Поволжье ему хорошо знакомо было, туда он время от времени уезжал на заработки. У Беглара еле ходили ноги, зато своими руками он мог многое: фотографировать и снимать кино на любительскую камеру, разбирать и собирать моторы машин, чинить телевизоры, шить обувь, дефицитные женские зимние сапоги с мехом. В Самаре он с завокзальными парнями и пытался наладить обувной «цех». Денег не было, так свою первую машину вложил, подарок родителей, купленный с большим напряжением, «Жигули» -фургон цвета «золотое руно» с самодельным ручным управлением. И в аварии попадал, и дело не заладилось – горе-цеховики – и с партнерами переругался, и мыкался, мыкался. Бабушка занимала деньги под процент у соседки Мани и выручала его. Да, процентщики и процентщицы в Баку водились. Наконец женился, вернулся в родной город и переквалифицировался в частного «моториста», справил патент.

С перестройкой бизнес можно было уже делать легально, поэтому дядя был сторонником Горбачева. Он не любил Сталина, а любил The Beatles. В молодости носил яркие шелковые рубашки и пиджаки без воротников, модные черные очки, стригся «под битлов», отращивал длинные волосы, густейшие бакенбарды и дружил с редкими бакинскими хиппи.

Элла все возмущалась отъездом брата и его жены. Беспечно, как дети, бросили свое имущество на родителей, лишнюю ношу, которая наверняка перетянет свою.

Бабушка раздражаться на сына не умела, она поставила Беглара на ноги в прямом смысле. Походить по земле на здоровых ногах ему было суждено недолго, всего месяца три, заболел полиомиелитом в год с небольшим. Ей советовали отправить ребенка в дом инвалидов. Мол, кроха не поймет, а ходить и даже встать на ноги он все равно не сможет. Сын в коляске, муж на протезах – какая это жизнь? А ты молодая, родишь еще сына, говорили бабушке.