Отношения у него с ее матерью давно уже были непростые, она упрямая и сумасшедшая – подсказывал кто-то в голове. Он вышел из машины и стал ее искать. Нервничал, все же дети остаются одни в машине. Вдруг на какой-то поляне он натолкнулся на ворох ее одежды. Лифчик торчал откуда-то снизу. Он увидел сбоку, как она лежит на опушке совершенно голая, расставив ноги в стороны, точно рожает.

Он прекрасно знал, что так она ждет северо-западного ветра, чтобы он оплодотворил ее. Это все ее любовь к Кастанеде. Подумал: «если спугну – будет разборка». Он все же пошел в обход и зашел к ней в лоб, пробираясь как следопыт. Он увидел ее белесые голые поднятые кверху колени, понял, что стоит напротив ее распахнутых ног, напротив ее лона, но было темно, и ничего не видно. А так бы получилось, что он присутствует на родах. Или наоборот что он тот ветер, который пришел оплодотворить ее.

Она дернулась, сгруппировалась и посмотрела на него пристально и безумно. И тут же пошла к нему навстречу абсолютно голая – грудь тяжело сотрясалась в темном воздухе, неужели плач? – и возле кромки поляны она сразу же сделала вид, что не видит его, и быстро и как-то небрежно оделась. Отель нависал над мягким холмом, утыкающимся в озеро.

Это было озеро Аннеси. Окутано туманом. Шесть утра.

Ее звали Сашенька Мархи. Откуда мне было тогда знать, что в Москве есть институт с таким названием? Я понимал только одно, что ее отец либо какой-нибудь турок, либо там что-то намутили в паспортном столе, а отец у нее вполне может быть еврей, а то, может, турок и еврей, и перс одновременно, а результат налицо: она сама весьма миловидная девушка с темными глазами и каштановыми волосами и слегка в теле.

И все это было занимательно и горячило кровь, пока не случилось то, что случилось. Я познакомился с ней в библиотеке, и, надо сказать, что она была не одна. А с ним. Больше всего мне не понравилась окладистая русая его борода и то, что его зовут Владлен. Сочетание поповского благообразия и аббревиатуры из имени вождя мирового пролетариата В. И. Ленина предрекали хорошо простроенную гадость и, собственно, так оно как раз и получилось… Да не сразу и не об этом!

Она сделала все, чтобы мы тогда познакомились. Потом были долгие разговоры по телефону, долгие разговоры и легкие судороги от того, что она рассказывала, что сейчас она в купальном халате, а под купальным халатом ничего нет, а я ей сразу понравился, а вот он, он только что звонил. Я был поставлен в известность, что она расписывается с ним в загсе на следующей неделе, то есть через восемь дней. В среду на следующей неделе мы гуляли с ней по улице, странно меня тянуло к ней уже на улице, она это знала, это было неодолимо, ей это нравилось, и во время всех этих разговоров я даже не думал, что она довольно-таки злоупотребляет своим густым голосом и своими томными взглядами.

Мне кажется, она тогда уже училась на актрису в одном театральном вузе. И в этот же вечер я, не раздумывая, привел ее домой. Я был один, хотя жил тогда с бабушкой, но бабушка в тот день как раз была в отъезде.

И вот, придя домой, я как-то весь одеревенел. Не знаю, отчего это было и чего я в ней боялся. Не хотел рассматривать ее формы через мягкий пуховой свитер или внимательно вглядываться в размер груди, вообще старался внимательно на нее не смотреть. Она дала понять, что чай пить ей не интересно, и тут же сказала напрямую: «Я приму душ, у тебя есть от мамы какой-нибудь халат?» Халат я нашел, он был в мамином комоде, и было ощущение, что я теряю чувство реальности. Впрочем, я быстро взял себя в руки. Юношеское морализаторство всегда непоследовательно и виртуозно заканчивается принятием происходящей с тобой ситуации.