– Да не в этом дело. При чем тут спасибо! Просто сейчас жизнь сложная, я сколько семей за свою жизнь видела…
– А я нисколько не видел, и в любом случае ясно одно: как бы Вы ко мне ни относились, Антонина Ивановна, как бы ни думали, что творческая интеллигенция в нашей стране не слишком богатая, если не прославилась тем или иным путем или тогда, когда были возможности. и т. д. и т. п. Просто мы решение приняли. Уже заранее.
Еще до входа в метро он обернулся к своей будущей жене, с которой они год как были вместе, и вот уже четыре месяца, как она к нему переехала, и сказал: «И друзья у меня все семейные, хорошо, что я твою мать только накануне свадьбы узнал».
2. «Бери огонь на себя»
– А я прошу: сделай это за меня, у меня что-то сосудистое, меня ведет как пьяного.
– Давай я померяю тебе давление. Что я должна ей сказать? Тише, пока не разговаривай, сто тридцать шесть на девяносто восемь, сердечное высокое.
– Ты должна ей передать книги.
– И дальше?
– А дальше ты понимаешь, что она от «Терры» из Йо… из Йобурга. Специально оттуда приехала, они хотят внутреннюю рецензию, а я книгу еще не закончил.
– Сказать, что пришлешь как сможешь, или говорить, что работаешь как раз над этой книгой?
– Да, пока еще… надо подумать… слушай, жена моя, ты умный человек, но как раз этого говорить и нельзя.
– Это та, которая заместительница очкастого бегемота?
– Она не просто его заместительница – она его мозг, вот они и издают что-то занудно-высоколобое. Ну такое – уууу – я мельник, нет, хайдегерианец, нет, я не за путь к рабству, нет, я экономически подкованный интеллектуал. И совы полетели с канделябрами семейки Борджиа в клювах! И слова «анклав», «конклав», и гуманные выкладки режиссеров-либералов с матюгами, и антикварная лавка всей Европы от мюнхенского дворца «Резиденц» до замка Шантильи с «Часословом» герцога Беррийского. Лучшее, что у них было – это переписка Мамардашвили с кем-то, кем-то, с Мальтюссером… или же с Мальтом Лауридсом Бригге.
– Но ты же совсем не такой!
– Короче, быстро, не задумываясь, отдаешь ей две книги и ныряешь в метро, типа «я на встречу опаздываю, дочку надо забирать из детского сада и скоро дождь», что практически все правда.
– В воскресенье?
– Ну, придумай что-нибудь.
4. «Возьми, Боже, что нам негоже»
Петрова проехала через весь город. Хорошо быть Петровой, когда ты галахическая еврейка, то есть еврейка по отцу, и преподаешь в хедере. С тех пор, как ее подруга Шипилова женилась после всех ее тяжких экспериментов в личной жизни, похожих на прием тяжелых наркотиков, ей свезло. Приличный наивный парень увез ее во Францию, родила она ему во Франции своего второго ребенка.
Так вот с тех пор она всегда посылала Петровой пакетами детские вещи, и нужно было их забирать у тети ее нового мужа Андрюши. Сама Петрова была в прямом смысле слова содержанка, недавно наконец-то родившая ребенка. Тетя Андрюши выглядела не очень здоровой и явно сдерживала раздраженое недоумение, что Петрова ехала за вещами неделю или две.
В автобусе она рассмотрела французские ползунки, нагруднички и прочие вещи с надписью DPM – такая французская фирма – а еще передничек и мягкую погремушку. Она вздохнула. Ну, зачем им погремушка? Шипилова, наверное, забыла, что Ленечка родился с атрофированной правой ручкой. Вот вам и тяжелые наркотики…
5. «С энтузиазмом, достойным лучшего применения»
Она сказала ему: «Я всем сообщила в нашей делегации, что ты мой муж». Он приехал ее забирать на восточный вокзал – Gare de l’Est – и все его в этот день удивляло. Ее потасканный вид – это позже он узнал, что они путешествуют всей группой на автобусе – еще полное отсутствие у него угрызений в сторону Марианны – «в конце концов Марианна старше меня на пятнадцать лет, я ее последний шанс, а она мне не указ», но это утомляло – все утомляло.