– Что?! – Танриэль вскочил с кровати, – ты совсем ополоумел, тварь!

Пудовый кулак Танриэля врезался Гебу в левую скулу. Тот даже не пытался уклониться, а просто стоял, глядя брату в глаза. От удара Габриэль перелетел через койку и врезался в стену. Поднявшись, он посмотрел на Танриэля налитыми кровью глазами и бросился на него. Братья сцепились, но это была уже не дружеская потасовка, устроенная ими несколькими часами ранее, а жестокая и грязная драка. Танриэль нанес брату удар с правой, тот уклонился и ответил ударом ноги в живот Танриэлю. Юноша согнулся от боли, но быстро перекатился. Встать он не успел – подскочивший Габриэль схватил брата за волосы и, откинув его голову нанес два удара правой в лицо, в кровь разбив губы и нос Танриэлю. Через несколько минут они, окровавленные и тяжело дышащие, отошли друг от друга.

– Легче стало? – спросил Габриэль, сплевывая кровь.

– Засунь свой поганый язык себе в задницу!

– Может тебе?

– Хватит издеваться!

– Я еще и не начинал.

– Ты издеваешься надо мной всю мою жизнь! – крикнул Танриэль.

– Знаешь что? – зло спросил Габриэль, чей взгляд вдруг стал пронзительно-холодным.

– Что?

– Если бы не память о нашей прекрасной матери, которая так сильно тебя любила, я бы давно избавил тебя от своего общества, – Габриэль посмотрел брату в глаза, – и был бы этому очень рад.

– Ты серьезно? – тихо спросил Танриэль, чья ярость улетучилась, не оставив и следа.

– Да! – рявкнул его брат, выходя из кельи и громко хлопнув тяжелой дверью.

Габриэль шел по улицам Ориона, яростно пиная валявшиеся на дороге камни. От его злобного взгляда люди шарахались в стороны. Подвернувшаяся собака сначала яростно залаяла, а потом, заскулив, отбежала в сторону. Дойдя до ближайшей таверны, Габриэль остановился. «Опять не сдержался» – подумал он, входя внутрь. Окинув взглядом полупустое заведение, Габриэль двинулся к дальнему столику. На душе было погано. Подошедшая служанка поинтересовалась, что нужно молодому человеку.

– Принеси вина, – устало сказал Габриэль, тыльной стороной ладони стирая кровь с лица, – неси полный кувшин.

Девушка внимательно посмотрела на ссадины и синяки на его лице, на разбитые костяшки. В ее глазах было сомнение, стоит ли наливать этому человеку. Не дай Солнце напьется и сломает что-нибудь. Вздохнув, Габриэль закатал рукав рубашки и показал девушке череп в обрамлении черного пламени на предплечье. Служанка молча кивнула и, не сказав больше ни слова, ушла.

«Что за дурак, ты, Танриэль? – подумал Геб устало, – ну зачем ты выводишь меня на эмоции, братец? Зачем?»

Габриэль уже и не помнил тех дней, когда он мог жить, не сдерживая себя. Уже очень давно все его существование превратилось в пытку, в сражение с самим собой. Ярость и злость клокотали в нем, заставляя желать смерти любому, кто окажется с ним рядом. Что-то внутри терзало его, заставляло смотреть на всех вокруг сквозь призму ненависти.

Габриэль ненавидел всех, даже Танриэля, которого искренне любил. Все, кто оказывался с ним рядом, вызывали в нем в лучшем случае раздражение и неудовольствие, в худшем – желание искромсать их на мелкие кусочки.

От этого было не спастись, это чувство постоянно было рядом, выедало разум, сводило с ума.

Через несколько минут кувшин и стакан стояли рядом. Габриэль огляделся по сторонам. За соседним столом гуляла какая-то компания. Судя по одежде – рудокопы. «Западные», – отрешенно подумал Габриэль, наливая себе полный стакан, – «Работают, пьют и спят. Над ними не висит ни страх мучительной смерти, ни нарастающее безумие. Самая большая проблема – это отложить пару монет с пирушки, чтобы потратить их на шлюху».