Мэйс был одним из паладинов, отправившихся в тот памятный рейд к озеру Фира. Именно он тогда сломал себе руку. Храмовые лекари не смогли правильно составить кости, и бедняга Мэйс до сих пор не мог удержать больной рукой щит. Так и сидел на стене стражником.

– Рука? – спросил Габриэль.

– Да… Знаешь, иногда мне кажется, что становится лучше, а иногда я ее вообще не чувствую. Настоятель показал мне кое-какие упражнения, но пока без результатов. Будешь вино?

– А то! – обрадовался Габриэль, чья голова все еще оставалась тяжелой. Приняв из рук стражника бутылку, воин начал жадно пить.

– Ну-ну! – встревожился Мэйс, – ты эдак все выхлебаешь! А мне тут всю ночь еще сидеть!

– Ах ты, пьяница! – криво усмехнулся Габриэль, – экономишь на братьях-паладинах?

– Знаешь, мой друг… – опять погрустнел стражник, – когда становишься старой развалиной, не способной удержать оружие, остается только вино и воспоминания. Ну, или семья, которой у меня нет.

– Это не причина зажимать такую дрянь, – Габриэль поморщился – он ненавидел, когда кто-то жаловался, – завтра, если хочешь, принесу тебе ящик этого пойла.

– Опа! Смотри, никто тебя за язык не тянул! – вскинул палец Мэйс, и засмеялся, довольный собой.

– Скажи, – спросил Габриэль, вновь прикладываясь к бутылке и передавая стражнику, – а какого черта ты пьешь на службе?

– В смысле? – Мэйс поднял на паладина удивленные глаза.

– В самом прямом смысле, – Габриэль сплюнул на грубый камень стены, – настоятель доверяет вам: тебе и остальным стражникам. А вы вместо того чтобы охранять, дрыхните в пьяном угаре. Что если на храм нападут?

– Да кто же нападет-то? – Мэйс настороженно посмотрел на истребителя. Его всегда пугали перепады настроения Габриэля.

– Диверсия, мятеж, происки Безымянных. Да мало ли?

– Да брось ты! – махнул рукой Мэйс, – наш храм – самый крупный и уважаемый в Аране, сам Верховный Князь приезжал сюда, чтобы выказать почтение отцу настоятелю! Ты действительно думаешь, что Безымянные осмелятся напасть на нас?

– Эти ублюдки умудрились выкрасть дочку одного из князей Араны из его собственного замка. Кто знает, на что еще они способны?

– Да не, – уверенно сказал Мэйс, – не такие они глупцы. У них слишком мало сил для нападения, особенно такой укрепленной крепости, как наш храм.

– Ты так уверен, что я умываю руки. В любом случае я ничего не смогу поменять, – пожал плечами Габриэль, – завтра мы уезжаем. Надо воссоединить дочку с отцом.

– А, точно! Я забыл поздравить вас с очередным успешно выполненным заданием.

– Спасибо. Ладно, пойду я, пожалуй, спать, – Габриэль поднялся и потянулся, – завтра будет уйма мороки. Надо хоть чуть-чуть отдохнуть.

– Ну что ж, доброй ночи, брат, – Мэйс тоже встал и протянул паладину здоровую руку, – надеюсь, увидимся.

– Непременно! – усмехнулся Габриэль и пожал запястье стражника.

Спустившись со стены, Габриэль двинулся к храму. Уже подходя к келье, он вдруг вспомнил, что Вэлиэл не проронил ни слова во время их разговора с Мэйсом.

– Ночь длинная, еще наговоримся, Брат, – язвительно пробурчал Вэлиэл.

Габриэль смог уснуть только под утро, часов в шесть. Через пару часов его уже растолкал послушник, в обязанности которого входило убирать казармы истребителей.

Еле продрав глаза, злобный как черт Габриэль поплелся искать брата, который уже куда-то слинял. Воину не хотелось видеться с Танриэлем, но делать было нечего – все равно вместе ехать. Не найдя Танриэля, воин отправился в столовую. Перекусив холодной рыбой с грибами, и запив все это родниковой водой, Габриэль пошел на рынок. Где-то с полчаса побродил среди рядов, купил ящик красного вина – Мэйсу. Уж что-что, а слово Габриэль держать умел.