– Да, брат, Еремей-то, у него семь человек детей… Всех бросил, побираются, а он вот сытной жизнью пользуется. Говорят, в Киеве, у купчихи, у богатой…

– Вот те святой! – отзывается собеседник иронически.

– Они, эти угодники-то, тоже ловко! – рассуждает во дворе кучер, который днем раньше тоже вздыхал по Еремею. – Без паспорту шастает, вериги надел. Этак всяк может, особливо ежели с купчихой…

– У них и вериги-то фальшивые, – вклинивается кухарка. – Им бы только шаромыжничать… Опять же с купчихой – не сладко ли…

Солдат, стоявший в доме постоем и когда-то выходивший за пределы России, рассуждает особенно веско:

– У иностранцев, други мои, этого нет. Как это можно? Поди-ко у иностранцев не возьми паспорта. У них каждый младенец уж пронумерован…

И каждый уже забывает, что врет он сам себе самым бесшабашным образом, чтобы облегчить жизнь себе не только именно сейчас, когда еще ноет сердце, но и выработать нравственную стратегию жизни не по правде, а по лжи. Омут растеряевский ох и глубок…

А тот, что правду в себе не заглушил, – вдруг неожиданно поднялся с копешки Успенский, – тот, Иван Силыч, вон в крапивнике лежит, – Глеб хитровато дернул глазом в сторону городьбы.

Он отошел на несколько шагов от копны и разжег папиросу.

– Пойдемте чаю откушаем, как говорит Гаврила Иванович. Да и в обратный путь пора собираться…

Летом 1879 года Глеб Иванович жил у своего приятеля Андрея Васильевича Каменского на мысе Лядно близ Чудова, на правом берегу речки Ляденки. В Лядно Новгородской губернии он наезжал и позже. Живал он и на берегу Волхова, недалеко от села Коломно, против пароходной пристани у Селищенских казарм.

Семья Успенских была большая, а заработок, несмотря на каждодневный утомительный труд – всегда к сроку – неважнецкий. Купить небольшой дом было выгоднее, чем снимать помещение. В 1880 году Глеб попросил Каменского уступить ему три десятины по Еремину ручью, намереваясь купить у чудовского священника за двести рублей вполне пристойный дом. Место он хотел выбрать где-нибудь на окраине, чтобы не мозолить глаза хозяину и не быть на виду у тех, кто недреманно наблюдал за «неблагонадежным».

Переговоры с Каменским затянулись, и на лето следующего года Александра Васильевна сняла дом в усадьбе Курцево в деревне Сябринцы, расположенной на возвышенном берегу Керести, притоке Волхова, недалеко от железнодорожной платформы в Чудове. Живописная местность Успенским понравилась. А тут Глеб Иванович получил в «Отечественных записках» неожиданно высокий гонорар, и Александра Васильевна решила воспользоваться случаем, чтобы приобрести приглянувшийся ей дом. Осенью 1881 года Глеб с радостью извещал всех, что дом куплен. Так Успенские, наконец, стали собственниками: четыре комнаты внизу, четыре – наверху. Да плюс изба, правда, на почтительном расстоянии, которую, обиходив жилье, Глеб Иванович перенес и поставил позади дома. Да плюс бревенчатый амбар, который находился рядом с избой. Его Успенский тоже перенес на место компактного проживания, превратив в светлый «домик». Между домом и избой была сооружена легкая постройка с полом и стенами, но без потолка, получившая название «зала». Она стала излюбленным местом деревенских любителей потанцевать. Здесь, под открытым небом, охотно располагались и все те, кто приезжал к Успенским в гости.

Между «домиком» и избой-кухней возник дровяной сарай. Получился уютный «двор», из которого в дождь ли, в снег ли – не возникало необходимости выходить на улицу. Став хозяином недвижимости, Глеб Иванович неугомонно перестраивал ее, руководствуясь не столько необходимыми нормами безопасности, сколько собственной фантазией. Александра Васильевна фантастические проекты «зодчества» не пресекала, предоставляя возможность новоиспеченному домовладельцу почувствовать себя полноправным хозяином, но потом все возвращала на свои места.