Антон молчал. Полковник взял его под руку, свистнул собаке и направился к освещенной дорожке.

– Про Сашу-Машу сказать ничего определенного не могу. Информации пока минимум. Был доклад о разоблачении организованной преступной группы, действующей под видом спортивной команды. Человек двадцать арестовано. У них изъяли оружие, взрывчатку. Кто-то из них начал говорить. Конечные цели деятельности вооруженной банды еще не установлены. Но их, как ты понимаешь, обязательно установят. Они этим своим «Витязем» кому-то дорогу перешли. Тема не наша, материал в Главном управлении СТОЗА. Излишний интерес с моей стороны вызовет подозрения.

Отца Машиного я знаю очень хорошо. И парень этот, Саша, неплохой, и вроде должен быть доволен жизнью. Но это не исключает возможности дурного влияния на него компании. Стрельбы их – дисциплина почти военная… Зачем нормальному мужику с пукалкой бегать? Семейному к тому же? Тише нужно быть, незаметней. А у него одних выездов за границу в год больше, чем у меня за десять. Что туда так тянет? Родина не мила? Кто оплачивает? Тесть?

В общем, ты понимаешь, с ними работают сотрудники СТОЗА. Работают по полной. И сейчас все будет зависеть от крепости духа каждого члена этой спортивно-преступной группы и сговорчивости их командира. Если окажутся не идиотами, отделаются десятью годами колонии. Ну, а если упертые и принципиальные, то будет показательный процесс разоблачения государственных преступников, и тогда лет на двадцать могут уехать.

Антон понял, что Полковник владеет большей информацией, чем ему полагается знать по службе, значит, наводил справки. Если ничего сразу не сделал, значит, не мог светиться. Полковник подтвердил, что у истории есть заказчик, а это означает, что заказ будут отрабатывать по полной. Чуть помедлив, Антон сказал:

– Ясно. И последний вопрос. А у вас не осталось контактов Адвоката?

– Адвоката? – медленно, как будто что-то припоминая, проговорил Полковник. – Да, да, есть номер телефона. Но мы давно не общались. Насколько я знаю, он бросил практику и переехал в горы. Кстати, это мысль! Давай я тебя с ним свяжу. Вдруг он заинтересуется?

– Буду признателен.

– Тогда завтра в это же время.

Маша восстановила сим-карту из изъятого на обыске телефона, но ни от Саши, ни о Саше никаких вестей не было. Шли третьи сутки с момента его ареста. Отец на связь тоже не выходил. Маша не спала и практически ничего не ела. Она не ходила на работу и, оставаясь дома, не могла себя ничем занять. Все мысли – одна страшней другой – были о Саше. Она собрала ему вещи для передачи и каждый раз, проходя мимо оставленной в прихожей сумки, начинала что-то перекладывать, добавлять или убирать.

«Зачем ему белые футболки? Там, наверное, грязь, они быстро испачкаются», – рассуждала Маша и укладывала в сумку черные футболки. «Черная футболка, черные штаны – это прямо траур какой-то. Нет, так не надо», – была следующая мысль. И она снова вынимала Сашины вещи, несла что-то другое, складывала и представляла, как Саша получит свою сумку и станет ее разбирать. «Что он подумает? Что почувствует? Останется ли доволен?»

К горлу подкатывал комок, из глаз выступали слезы. Маше представлялось, что сейчас раздастся звонок в дверь, она откроет и увидит на пороге Сашу. Он скажет, что все случившееся – это просто недоразумение, досадная оплошность, сбой в системе. Он никого не станет винить, никому не станет предъявлять претензии. Он будет рад снова оказаться дома. Он схватит Машу в охапку и закружит по комнате. Потом они заберутся в горячую ванну и будут пить ледяное шампанское, весело болтая и посмеиваясь над своими переживаниями. И, конечно же, улетят на море. И будут свободны и счастливы.