– О чем ты? Я не поняла вопроса… Да что случилось-то? Ты можешь все толком объяснить?

Антон молчал. Он не знал, как сказать этой девочке, не видевшей грязи и знавшей о его работе только то, что он борется с преступниками, что не такой уж он и хороший парень, как показывают в кино. Да и зачем ей это объяснять? Зачем ей знать, как на самом деле устроена эта система? Он сказал:

– Не волнуйся, Машунь. Все в порядке. Я сейчас позвоню Борису и все решу. А со службы я уволюсь. Буду твоим личным водителем и телохранителем.

Когда Антон подъехал к зданию Службы правопорядка, на парковке его уже ждал Борис. Он был вне себя. И его можно было понять: Антон не подписал документы по Федину и наболтал лишнего его матери.

– Здравия желаю. Прибыл подать рапорт об увольнении, – сразу заявил Антон, не дожидаясь всего того, что ему предстояло услышать от Бориса.

– В смысле? – не понял Борис. – Ты бухой, что ли?

– Абсолютно трезвый, – отрезал Антон.

– Тогда с чего вдруг рапорт? Это тактика такая, да? Чтобы от предъяв откосить?

– Нет, Борь, я серьезно. Знаешь, мне что-то так противно, прямо вот тошно. Больше не могу. И не хочу.

– Ну постой, не гони! У нас служебная проверка по Бизнесмену, конец квартала, геморрой на геморрое, и тут ты еще со своим увольнением! – Борис был в ярости: – Давай пройдемся?

Они пошли в сторону пруда.

– Объясни, что противно, что не можешь?! – начал Борис.

– Знаешь, Борь, вот все противно. Все то, чем мы в последнее время занимаемся: ловим реального наркоторговца, его отпускают, а мы огребаем по полной за хреново подготовленную операцию. А потом притаскиваем в отдел пацана, покурившего из интереса на дне рождения, закрываем его за сбыт наркоты в особо крупном размере и получаем свою квартальную премию. Я вчера вдруг понял, что в этой системе я лишний. А когда еще про Кирилла вспоминаю, так вообще себя дерьмом чувствую. Ты предлагаешь молчать, проглотить очередное стотысячное оскорбление и прессовать дальше подростков по липовым наводкам. А я не вижу в такой работе смысла. Это даже не говно убирать. Это хуже! Это – говно жрать! Каждый день на завтрак, обед и ужин. Вот, смотри, сначала мы не того мужика посмели в оперативную разработку взять, потом показатели по отделу не выполнили, а в довершении – жизнь нормальному парню сломаем. Я больше не хочу, честно! Пойми!

Борис еще какое-то время пытался объяснять, что так устроена система, что ее нельзя переделать, что своим уходом Антон ничего не изменит, что они делают много действительно полезного и нужного для общества, и все в таком духе.

Антон возразил только одно:

– Я же не призываю тебя последовать за мной! И я не собираюсь бороться с этой системой! Я просто хочу уйти и больше не принимать в этом участия.

Борис, поняв, что его доводы не действуют, зашел с другой стороны:

– Ну, ты же должен понимать, что твой уход сейчас совсем не ко времени. К тебе есть вопросы, у тебя куча информации… Они тебя так просто не отпустят…

– Да брось. Не убивать же меня! – Антон постарался улыбнуться.

Конечно, Борис был прав, и Антон все это прекрасно понимал. И был готов. Свой выбор он сделал еще вчера.

Перед входом в здание Борис придержал Антона и шепнул:

– Ты хотя бы причину своего ухода не объясняй никому. Ложись в больничку, получи заключение о профнепригодности. Зачем тебе лишний шум?

Советом Бориса уйти по состоянию здоровья Антон не воспользовался, а подал рапорт об увольнении. Это послужило формальным основанием для проведения в отношении него проверки. При сдаче дел обнаружилось, что некоторые составленные им документы имеют признаки фальсификации. Возбудили дело о служебном подлоге и злоупотреблении должностными полномочиями. Полковник советовал признать вину и по-тихому получить условный срок. Антон понимал, что, если он будет защищать себя, ему придется рассказать многое о том, как устроена работа, а это может зацепить ребят из отдела. Самое главное, он четко осознавал, что его правда никому не нужна и она никак не повлияет на результат по его делу, который был предрешен еще с момента инициирования служебной проверки. Машина будет ехать дальше, маховик будет крутиться. Тогда зачем?