Перед тем как вернуться в бункер, я должен какое-то время бродить по коридору, ширину которого можно сравнить с футбольным стадионом. Это одно из сотен правил Филипа. Никто не должен узнать, где мы прячемся. Мой маршрут проходит через старые, дугообразной формы кабинеты бригадиров. Сделав несколько петель в маршруте, возвращаюсь в коридор. Ничего подозрительного, за исключением одного сомнительного звука. Будто кто-то скрипит зубами прямо под моими ногами. Опустив голову, я начал вслушиваться. Под решетчатым настилом определенно кто-то был!

Без резких движений я достал из рюкзака две трубы с резьбой на концах и самодельный нож. Ловко соединил трубы и вставил рукоять ножа в отверстие. Получившаяся конструкция напоминает копье. Раздался звон падающих на землю шурупов. Небольшой участок настила рухнул вниз, и из образовавшегося отверстия выбрались трое подростков лет пятнадцати. Грязные и босые.

Я смотрел на каждого по очереди. Два парня и одна девчонка. Все трое еле живые. В синих комбинезонах на голое тело и с разбитыми лицами. Каждый демонстрировала истощение по-своему. Один из парней, самый высокий, не переставая дергал плечом и все время плевал в пол. У второго не было левого глаза. Он скрипел зубами, время от времени высовывая язык. Девчонка громко дышала и, кажется, хотела что-то сказать, но никак не могла собраться с силами. Их тощие руки тянулись к земле, синяки под глазами намекали на бессонницу.

– М(вздох)а!

Ее голос был слабый и неразборчивый, однако было несложно догадаться, что им было нужно. У Рима свой подход к обучению курсантов. Их морят голодом и ежедневно избивают. Некоторым, особо стойким, поручают кое-какую работу.

– У меня их нет.

Одноглазый после моих слов потерял сознание. Двое других попытались поднять его на ноги, но стоило им согнуться, как их колени стали шататься из стороны в сторону, пока и они не оказались на земле. Я вспомнил о яблоке, которое обменял на пилюлю мары. Внутренний голос стал просить отдать его несчастным детям.

Опустив нож острием вниз, я наклонился ко всем троим и протянул яблоко. Самой быстрой оказалась девочка. Она взяла подгнивший фрукт трясущимися руками и прижала его к груди.

Чтобы попасть в бункер, необходимо запереть люк и спуститься по шаткой лестнице вниз. Эта процедура всегда вызывает у меня массу негативных эмоций. Чувствую себя обезьяной, которая балансирует на канате! Оказавшись на земле, мне всегда требуется несколько секунд, чтобы отдышаться, осмыслить накопившуюся усталость и позволить себе перестать озираться по сторонам. Пройдя по длинному коридору с тусклым освещением, я попадаю в центральную комнату нашего убежища, по форме напоминающую купол планетария. Стены, пол и потолок покрыты серой узорчатой тканью, которая на ощупь мягкая, но устойчива к высоким температурам. Вокруг много свободного пространства, не обремененного мебелью. Лишь алюминиевый стол и несколько стульев с мягкими спинками рядом. Есть две отдельные комнаты. Спальня и лаборатория. Рядом с комнатами расположена душевая кабина. Она-то мне и нужна! После душа я обтираюсь шерстяным свитером, который небрежно валяется рядом с ботинками, и надеваю его на голое тело. Вываливаю часть содержимого рюкзака на стол и устраиваюсь поудобнее на стуле. Пол мерзкий, холодный и грязный! Опираясь стопами о край стула, укутываю ноги по икры в свитер. Так лучше!

Филип разбудил меня тычком указательного пальца в лоб:

– Это все?

Он хотел знать, удалось ли мне собрать части тел падших для создания новой партии пилюль мары. Вытянув все свои конечности из шерстяного кокона, вздыхая и похрустывая суставами, я подхватываю рюкзак и вытаскиваю из него липкий силиконовый пакет. Внутри маринуются кусок ляжки и рука по локоть. Филип берет пакет и начинает изучать его содержимое, сжимая пленку обеими ладонями и оценивая количество крови.