Жертва живёт в логике, что другие виноваты в её несчастьях: родители, которые не дали любви; партнёр, который предал; начальник, который не оценил; государство, которое не дало возможности. Эта роль даёт удобное оправдание бездействию. Ведь если всё в руках обстоятельств, то зачем что-то менять? Зачем рисковать, действовать, брать на себя инициативу? Гораздо проще оставаться в знакомом болоте страданий и обвинений.

Роль жертвы формируется рано. Ребёнок, который сталкивается с отсутствием поддержки, с травмами, с холодным или отвергающим отношением взрослых, начинает верить, что он беспомощен. В детстве действительно многое зависит от взрослых, и у ребёнка нет ресурсов изменить свою реальность. Но взрослея, человек сохраняет эту модель, перенося её во взрослую жизнь, где у него уже есть возможность влиять на свою судьбу. Но привычка быть беспомощным остаётся.

Жертва не просто пассивно страдает – она ищет подтверждения своей правоты. Её внутренний мир построен на убеждении, что мир опасен и несправедлив. Даже если ситуация изменяется в лучшую сторону, человек в этой роли найдет способ вновь почувствовать себя обиженным. Если кто-то протягивает руку помощи, жертва может отвергнуть её, потому что помощь разрушает её привычный сценарий. В глубине души жертва не хочет исцеления, потому что это означает утрату своей роли, а вместе с ней и всех «бонусов», которые она приносит.

Эти бонусы – внимание, сочувствие, возможность манипулировать близкими, освобождение от ответственности за свою жизнь. Жертва часто окружает себя людьми, которые подыгрывают её сценарию: спасателями, которые бесконечно поддерживают и жалеют, агрессорами, которые подтверждают ощущение несправедливости. Таким образом создаётся замкнутый круг: жертва, спасатель и агрессор – динамика, из которой крайне трудно вырваться, потому что она глубоко удовлетворяет бессознательные потребности всех участников.

Человек в роли жертвы лишён свободы выбора, но на самом деле это его бессознательный выбор – оставаться в этой позиции. Потому что свобода требует смелости. Она требует признания, что никто не обязан спасать нас, что мы сами ответственны за свои решения, за своё счастье, за свой путь. И это может быть пугающе, ведь тогда уже нельзя обвинить кого-то, нельзя прикрыться чужими ошибками. Тогда нужно встретиться с собой и своими страхами лицом к лицу.

Жертва часто живёт в будущем или прошлом. Она говорит: «Если бы у меня было другое детство…», «Если бы он меня не предал…», «Если бы меня поддержали…». Но за этими словами скрывается отказ от настоящего. Человек теряет годы, мечтая о том, чего уже не вернуть, или ожидая, что кто-то придёт и спасёт его. В реальности никто не может прожить за нас нашу жизнь. Жертва ждёт внешнего избавления, но не замечает, что ключ к свободе всегда внутри неё.

Психологически роль жертвы поддерживается чувством внутренней пустоты и неуверенности. Человек чувствует, что у него нет ресурса влиять на мир. Это ощущение часто связано с детскими травмами, с опытом, когда любая попытка заявить о себе заканчивалась наказанием или отвержением. Тогда ребёнок решает, что безопаснее вовсе не пытаться. Со временем эта стратегия превращается в сценарий всей жизни: лучше не рисковать, лучше не надеяться, лучше сразу принять, что я слаб и беспомощен.

Освобождение от роли жертвы начинается с признания своей вовлечённости в создании собственной реальности. Это момент пробуждения, когда человек начинает видеть, что каждое решение, каждое соглашение, каждое «да» и «нет» формируют его путь. Это не значит, что все события нашей жизни под нашим контролем. Но то, как мы выбираем реагировать на них, как мы выбираем интерпретировать и какие выводы делаем – это всегда наша зона свободы.