Осторожно выглянул из‑за дров – и увидел, как брат, привстав на цыпочки, чмокает в губы девчонку выше его ростом. Просто смешно. Закипающее чувство ревности и тревоги подсказало, что делать. Я слепил крепкий снежок и залепил в голову «невесте». А потом обкидал снежными снарядами растерявшегося брата, который позволял себе преспокойно гулять с девицами, когда я жить без него не мог.

Снежинки, пышные и величественные, водят вокруг меня хоровод. Вдруг они начинают желтеть и жалобно метаться из стороны в сторону. То ли от подслеповатых фонарей, то ли от того, что нет рядом моего большого, доброго брата. Вспоминая его, я снова чувствую себя мальчишкой, уткнувшимся мокрым лицом в пузатую подушку. Ей невдомек, что в тот день, когда не вернулся из армии брат, кончилось мое детство. До ужаса не хотелось в серый, скучный мир взрослых. Кажется, я так и не смирился с ним, остался все тем же Вовкой, только ростом вымахал с брата, поэтому никто не замечает, что мне двенадцать лет. Кроме мамы, конечно. Может, еще Наташи.

Из аллеи я выхожу на улицу, где громоздятся девятиэтажки, весело перемигиваясь окнами. Днем они стоят печальные, с пустыми глазницами окон. Когда загорается свет, дома становятся похожи на новогоднюю елку.

…Однажды в Новый год мама разрешила позвать моих школьных друзей. Лешка скрылся, а потом вышел в мамином халате с ватной бородой, на голову дедову ушанку нахлобучил. Малыши от неожиданности примолкли, не зная, как отнестись к этому существу. Лешка, наконец, сказал басом:

– Здр‑равствуйте, дети. Я – Дедушка Мороз… Вы можете со мной поиграть.

Все бросились на Деда Мороза. Ох, и досталось ему от нас… Лешка! Теперь на это имя отзываются два человека, удивленно поглядывая друг на друга. Мой большой Лешка в морской форме – и маленький, съежившийся в постели, смывший все свои слезы. Спокойной ночи вам, все хорошие Лешки, которые есть на свете.

– Здравствуй, укротитель детских сердец, – встречает меня на следующий день Наташка.

– Откуда ты знаешь? – удивляюсь я. Она смеется:

– У тебя на физиономии все написано.

– Его зовут Лешка. Вот…

Наташа не заохала, не стала искать подходящие слова. Мы просто идем молча. Хорошо, когда рядом есть человек, с которым можно не только поговорить, но и помолчать.

Над притихшей улицей взмывают к звездам снежные снаряды. Я даже вижу, как они разрываются, осыпаясь сверкающей пылью. Это салютом нас приветствует человек по имени Лешка.

Как он? Поздно, а паренек, наверное, ждет в своем убежище…

Наташа чувствует, что я уже не с ней, смеясь, удерживает меня за руку. Я молча прошу прощения. Так нужно сегодня.

В крепости пусто. Я несколько раз окликаю Лешку, заглядываю внутрь… Радоваться надо, что мальчуган дома, в тепле, а мне немного обидно. Просто смешно.

Вдруг слышу смех. Лешка устроился на заборе среди торчащих палок так, будто удобней места и быть не может. Одну ногу поджал, обнял руками, голова на колене, шапка съехала на нос, виден только хитрый глаз. Лешка весело болтает ногой при моем приближении, стоптанный ботинок вот‑вот свалится. Еще бы! Вместо шнурка – проволока, и та размоталась.

– Хорошо тебе там? – спрашиваю я.

– Ага, – радуется Лешка. – Я выше тебя.

– А если я на забор залезу? Лешка смеется.

– Не залезешь.

Конечно, такие ограды ставят лишь от малолетних разбойников. Он здесь все для нападения на несчастные парочки приспособил: ящик, чтобы прицельный огонь вести, снег утоптал для быстрых маневров.

– Ты здесь и живешь? Как снежный человек? Лешка кивнул, но засомневался:

– Снежные в горах живут. Здоровые, как ты.

– Нет, я не из них. Мне даже в тулупе холодно. Как ты не мерзнешь в своем пальто? Наверное, ты из льда.