Моя душа замерзала. А разум разрывало множество вопросов.

Кто тот мужчина, что спал в моей комнате?

Почему тот, кто говорил мне о любви — не хочет даже выслушать?

Я всё ещё невинна — это легко проверить, пригласив лекаря.

Но похоже — моя правда никому не интересна.

— Забирай своё жалкое приданное, потаскуха! — визгливый женский голос ударил по ушам.

Это мать Ёнсу — госпожа Рокомо — высокая и сухая женщина — ступила из парадных дверей дома на крыльцо. К ее морщинистому лицу приклеилось такое победоносное выражение, будто она и правда поймала опасного преступника. Юбка её расшитого журавлями кимоно хищно развевалась на ветру.

За ней молчаливой тенью следовал слуга из ёкаев — огромный мужчина с синей кожей, под которой бугрились мышцы. От висков, по линии роста волос, отходили, изгибаясь, толстые витые рога. Любого человека ёкай мог переломить как щепку, но стальная полоска ограничительного ошейника делала его послушнее верного пса.

Исполняя приказ хозяйки, рогатый ёкай магией вышвыривал из дома оставшиеся вещи. Они плыли по воздуху, а потом с глухим стуком падали на землю.

— Прошу… — горько прошептала я, всё ещё стоя на коленях перед Ёнсу. — Умоляю! Ты единственное, что у меня есть! Не бросай меня.

4. 1.2

Но жених молчал.

Я сжала в пальцах кимоно так сильно, что впивалась ногтями в кожу собственных бёдер прямо через ткань. Обреченно опустила голову. Белые пряди волос упали мне на лицо. А слёзы, кажется, кончились.

За одну ночь я потеряла всё.

Моя бедная матушка потратила последнее, чтобы собрать мне приданное. Как мне теперь посмотреть ей в глаза, когда она узнает правду? Как обеспечить сестру, которой нужно учиться? Все надеялись на меня.

Но я оказалась бесполезна. У меня ни работы. Ни накоплений. Куда мне идти? Что делать?

— Лина… — вдруг мягко произнёс Ёнсу, высекая из моего сердца искру надежды. Я подняла на него заплаканные глаза и наткнулась на ледяной взгляд. — Хватит оправданий. Уходи, пока тебя не вышвырнули.

Моя вспыхнувшая было надежда — потухла.

На языке крутились мольбы, но я сглотнула их, заставив провалиться через горло в желудок. У меня тоже была гордость — крохотная, но очень твёрдая. Раз он не верит мне… То… и мне ни к чему такой муж!

Я больше не буду просить.

Качнув головой, я горько усмехнулась. Поднялась — качаясь от слабости. Ни на кого не глядя, шагнула к своим вещам и начала их собирать — одной мне было их не унести, но никто не собирался помогать. Я собрала самое ценное в мешок, что валялся тут же — получилось совсем не много. Потом оглянулась… кое-чего не хватало.

— Где реликвия нашей семьи — хрустальная подвеска? — свистяще спросила я, выпрямившись и повернувшись к госпоже Рокомо.

— Какая ещё подвеска? Ничего не было такого! Или что ты этим хочешь сказать? Неужто в воровстве обвиняешь?! Вот же, демоница! Ни стыда ни совести! — затараторила она, скрестив сухие руки. Но я не слушала, а вместо этого резко направилась к ней. Она не ожидала — и только успела отшатнуться — но споткнулась о ступеньку и осела на землю. Пользуясь её растерянностью, я схватилась за цепочку на шее женщины, которая уходила под ворот юкаты.

Эту цепочку я не могла не узнать.

Она была такая одна! С особым чуть голубоватым отливом, свойственным магическим предметам. Я дернула её наверх, вытаскивая на свет кулон. На вид реликвия была совсем простенькая — всего лишь стеклянный шарик с огоньком внутри — но она была бесценна для нашей семьи. Я схватилась за шарик, но тут мои руки сверху накрыли узловатые пальцы госпожи Рокомо.

— Отпустите! — потребовала я.

— Тебе эта вещь не по статусу!