Книга, кстати, была написана. Но не увидела свет по неизвестным мне причинам. В ночь на четверг я еще не знала, что не каждая рукопись «идет на бал». Бывает, что она остается в папке на рабочем столе, среди золы несбывшихся надежд. Бывает, что обрастает аулом других папок и рукописи собираются вместе в одном уголке и терпеливо дожидаются своего часа.
Как дождалась и эта.
Папка с рассказами о женщинах моего, соседнего и чужого дома, о казахстанских женщинах и о женской доле.
Рассказы
Дочь генерала
Гизат Хамзаулы, генерал на пенсии, прятался в кабинете от шумных внуков: в гости с ночевкой пришла дочь с детьми, и пока она оживленно беседовала с его женой, своей матерью, мелкое хулиганье переворачивало дом вверх дном. Время от времени внуки забегали в кабинет посидеть на коленках у аташки[8], поговорить о том о сем или исподтишка порисовать на важных документах. Только старшая внучка Мерей, как обычно, забралась на диван, удобно поджав под себя ноги. Она подняла взгляд от телефона лишь затем, чтобы с натянутой вежливостью поприветствовать дедушку: «Сәлеметсіз бе»[9]. Гизат Хамзаулы, улыбнувшись ее старанию говорить на казахском, поцеловал внучку в макушку и спросил:
– Сабақ қалай?[10]
– Нормально! – закатила она глаза на кринжовый[11] вопрос.
– Жақсы оқы[12], – ответил он своей коронной фразой.
На этом их общение обычно заканчивалось, но в этот раз аташка вдруг решил сблизиться с подростком и не придумал ничего лучше, как спросить сразу о важном:
– Үлкен болғанда кім болғың келеді?[13]
– Блогером! – заявила внучка.
– А что делает блогер? – улыбнулся генерал.
– То, что мама делает.
– А что делает мама?
– Вы не знаете, что делает ваша дочка? – удивилась девочка. – Вы что? Не подписаны? Кринж какой-то.
– Кринж?
– Типа «капец», «е-мое», «ұят болды»[14].
Дедушка Гизат хмыкнул:
– Я же много работаю. Нет времени на интернет.
– Все равно кринж.
Тем же вечером Гизат Хамзаулы, как обычно, смотрел телевизор, переключая каналы в греческой пляске сиртаки – туда-сюда. И вдруг пришло сообщение от Мерей.
Он улыбнулся, поскольку это случалось редко.
В сообщении была ссылка, нажав на которую, он оказался в блоге дочери: красивая брюнетка в синей блузке улыбалась ему с фотографии.
«Мәрияш қалай апама ұксап кетті»[15], – подумал Гизат Хамзаулы, увидев в дочери образ своей покойной матери. Он листал ленту, фотографию за фотографией: дочь в обнимку с сыновьями, дочь пьет кофе с Мерей, дочь с мужем…
Генерал долго не ложился спать: знакомился с взрослой Марияш. От поста к посту он чувствовал гордость от того, какой выросла его маленькая упрямая девочка. Он смеялся над ее разговорами с детьми, улыбался ироничным заметкам о самой себе, огорчался ее провалам, радовался достижениям и продолжал листать вниз, не осознавая, что именно ищет.
Когда генерал наконец увидел себя в пестрой жизни дочери, то на долю секунды замер от неожиданности. Но палец кликнул по фотографии быстрее, чем он решил узнать правду под ней:
Любое поздравление с днем рождения меня или моих детей он подписывает одинаково: «Көкең[16] – Ғизат Хамзаұлы».
В этом весь он: и родной «көке», и в то же время – держащий дистанцию «генерал».
Вспоминаю, как по дороге на работу строгий, но смущающийся көке молча завозил меня, в короткой красной юбке, в школу. Звонил мне, студентке МГУ, и молчал в трубку пару секунд, пока я не начинала что-то рассказывать, и только потом заботливо спрашивал, тепло ли я одета и хорошо ли питаюсь.
В его молчании есть все: и предупреждение, и наказание, и похвала.
Хвалит он особенно! Представляя новым знакомым, говорит: «Бұл – Мәрияш, МГУ-ды бітірді…»