Жиль кивнул Роберу д’Аккарену и велел проводить благородных дам куда скажут, потом доложиться, и там будет видно, что дальше. Девица Агнесса прямо расцвела от радости — как немного надо такой девице для счастья, честное слово.

А чуть позже объявился граф Валис, провалиться б ему на этом месте. У него, кто бы мог подумать, на попечении племянница. Шестнадцати лет, прекрасна, как рассвет, и что там ещё говорят в таких случаях, мечтает выйти замуж за такого достойного мужчину.

Жиль примерно представил, что может подумать о нём ещё одна дева шестнадцати лет. Что-то вроде того, как сказала Мари де Кресси, средняя дочка госпожи Мадлен — как скоро он её съест и не подавится. Поэтому он сурово спросил Валиса, маг ли его племянница. Ах, нет? Ну, тогда он ещё подумает, потому что подходящих дев без способностей в столице пруд пруди. А ему бы, честно говоря, мага.

Жиль говорил всё это совершенно спокойно — у Валисов в семье магов отродясь не было. И у родни их не было, так что Валис обойдётся.

Ну, а ему можно отправляться дальше, то есть домой. Потому что ноги всё ещё плохо держат, и голова слаба, и вообще поспать бы, после вчерашнего.

Но на улице его ждал племянник Лионель. Он передал повеление своей матушки и дорогой старшей сестрицы — явиться на обед.

Жиль сообщил де ла Мотту, что отправляемся в Пале-Вьевилль, а поскольку он уже послал туда с утра Жакетту, тот только обрадовался. И они направили коней на площадь святого Ремигия.

17. 16. Бывшие родственники

Зашла Одиль и рассказала странное — к Мадлен пришёл Жан-Люк де Кресси, очень просит разрешения с ней поговорить. С чего бы это вообще?

— Ты не спросила, что ему нужно? Он ведь первым сказал, чтоб я убиралась в Варансон, — изумилась Мадлен. — Понимаете, это мой деверь, он теперь старший из братьев Кресси, — пояснила она не успевшей уйти Жакетте. — И я не могу вообразить, о чём с ним разговаривать.

— Может быть, вы оставили в том доме что-то из своих вещей, и он их вам принёс? — хмыкнула Одиль.

— Да наверное, оставила, очень уж спешно мы собирались. Но почему сегодня он вдруг обо мне вспомнил? — продолжала недоумевать Мадлен.

— Давайте я схожу с вами, — предложила Жакетта. — Я не боевой маг, но умею кое-что из защиты. Он не сможет причинить вам вред. А вы узнаете, что от вас хотят.

Вот так. Принцесса-то не только целитель!

— Хорошо, госпожа Жакетта, — согласилась Мадлен. — Давайте сходим — с вами и с Одиль. Где он?

— Его не пустили дальше входа, раз он не пожелал приветствовать хозяев, — усмехнулась Одиль. — Не велено. И позвали меня — узнать, что он хочет. А он захотел говорить с вами.

Мадлен надвинула чепец посильнее на голову, чтоб никто ничего не подумал, глянула в зеркало — ничего особенного, только синяки под глазами, и сказала, что готова идти.

Недалеко от парадного входа в Пале-Вьевилль была устроена гостиная — для таких посетителей, которых было нежелательно приглашать внутрь или если они вдруг сами не желали идти к хозяевам. В такой гостиной и сидел сейчас Жан-Люк де Кресси — крепко сбитый малый тридцати девяти лет, не худой и не толстый, по сравнению с покойным Ангерраном у него и брюха-то почти не было. Он обычно не забывал с утра пройтись по волосам гребнем — как-никак, бывал при дворе чаще других, и старался одеваться поярче и поприличнее остальных. Ну, что значит старался — «Мадлен, зашей рукав! Мадлен, у меня оторвалась эта клятая завязка, наверное, ты в прошлый раз плохо её пришила! Ангерран, у меня порвались штаны и кончились деньги!» Иногда, впрочем, его покровитель при дворе, главный ловчий граф де Февр, давал ему денег, и тогда он командовал — сшить ему новых сорочек и сходить с ним к портному, чтобы заказать новый дублет или шоссы. Если не пропивал и не проигрывал всё раньше, конечно.