И всё-таки эта встреча выбивает меня из колеи. Я долго не могу заснуть, ворочаюсь с боку на бок, прокручивая в памяти малейшие детали. Но так и не понимаю, зачем Вероника «случайно оказалась» в старом районе. Она – дама с очень высокими требованиями, а там никаким люксом не пахнет. Приехала специально? Зачем? Как ни стараюсь, не складывается у меня картинка.

В конце концов забываюсь тревожным сном. Ночью снится какая-то дребедень. Будто я куда-то лечу, а Вероника дефилирует абсолютно голая между рядами кресел, предлагая пассажирам напитки. Но почему-то никто не желает попробовать. Я протягиваю руку, Вероника довольно улыбается и подталкивает меня выпить. Подношу к губам, чувствую металлический запах крови и… Я просыпаюсь в холодном поту.

Выспался, называется!

Долго стою под прохладным душем, стараясь привести себя в норму. Но чувствую себя таким разбитым, словно работал без выходных целую неделю. Состояние близкое к трупопаузе, и как я буду проходить медицинский контроль, не имею ни малейшего представления.

Но и на работе всё не слава Богу. Меня выдёргивают практически на самом входе, и я почти без всякого там контроля чуть ли не бегом направляюсь к командно-диспетчерскому пункту, на ходу слушая доклад о полном завале.

Надеваю гарнитуру, не успев сесть в кресло. Раздрай как рукой снимает. Время теряет свою сущность. И только ближе к обеду я понимаю, как затекли мышцы шеи и спины.

Передаю контроль, снимаю наушники и спускаюсь в столовую.

– Паш, – рядом подсаживается коллега. – Ты уже дал ответ руководству?

– По поводу? – реально подтормаживаю, не понимая сути вопроса. Я не на вышке, можно и потупить.

– По поводу перевода.

– А, – тяну. Отламываю кусочек венской булочки и отправляю его в рот. – Нет, не давал ещё. А что?

Год назад руководство доводило до сведения о завершении строительства нового аэропорта и наборе кадров. Повышенный процент, оплата проживания, плюс северные – неплохое сочетание. А если учитывать моё нестабильное состояние после развода и желание свалить на край света, то и вовсе идеальное. Под таким воздействием я и подал заявку. Но сейчас, когда всё более или менее устаканилось, желания ехать в неизвестную Тмутаракань немного поубавилось.

– Собираешься?

Хочу ответить: «скорее всего, нет», но не успеваю. Вижу, как в столовую заходит Вероника, как всегда обаятельно улыбается, мило ведя беседу с пилотом.

Коллега, проследив за моим взглядом, тоже смотрит в их сторону.

– Говорят, она снова перевелась к нам, – сообщает мне новость, и я давлюсь компотом.

– Откуда информация? – спрашиваю, немного прокашлявшись.

– Так мужики в курилке… – осекается на полуслове.

– И что говорят? – интересуюсь, не сводя взгляда с бывшей.

– Паш, извини.

– За что? Всё норм. Чисто мужской интерес.

– Так что решил с переводом? – возвращается в начало разговора.

Словно почувствовав моё внимание, Вероника вдруг оборачивается, и я встречаюсь с ней взглядом. Не мигая мы смотрим друг на друга, пока её спутник не обращается к ней с каким-то вопросом.

– Что там обещают по зарплате?

8. Глава 8

– Нет, ты, вообще, нормальный?! Ехать, чёрт знает куда, из-за какой-то вертихвостки?! Мой брат – кретин! – выдаёт тираду сестрица, когда я озвучил своё окончательное решение перевестись в другой город, и мельтешит перед глазами, меряя комнату не по-женски длинными шагами.

Я больше беспокоился, как воспримет такую новость мать, чем за Ульяну, свою любимую младшую сестру, но такую занозу в заднице. Разница в возрасте у нас большая – двенадцать лет. Но сейчас, когда Улька выросла, я могу не переживать за то, что мама останется одна.