– Да у тебя тут застолье! – восхитилась управдомша.

– Прошу отведать мой нехитрый ужин, – Мелдиор элегантно и церемонно поклонился, – но я еще не показал самое главное.

Прищурившись, чернокнижник сунул руку в свой волшебный шкафчик едва ли не по локоть. И вытащил благоухающую копченую курицу, целиком!

– Ножку или крылышко? – предложил искуситель таким тоном, каким, вероятно, соблазнял своих девиц. Такому захочешь, да не откажешь!

Он по-простецки отломил куриное бедрышко и протянул супруге. Та благосклонно приняла подношение.

– Даже хорошо, что мы встретились сейчас, в такой непринужденной обстановке, – заявил Мелдиор, обсасывая хрящик, – я хотел сказать тебе две вещи. Первая: в выходной нас пригласили на помолвку в приличное общество. Так что нам предстоит семейный выход в свет.

– Неплохо, – кивнула Римма Федоровна, – а то я уже засиделась. Платья пошили, ремонт еще никак не начнем, с радостью развеюсь. А то ты меня будто прячешь от всех. А что второе?

Мелдиор, кажется собирался с мыслями. Значит, что-то серьезное сказать хочет, не иначе.

– Аримея Теодора, – начал он наконец, отложив кусок курицы, чтобы не нарушать значимость момента, – наш брак нерушим, но моя душа до сих пор свободна. Мы слишком разные с тобой, ты сама видишь. Я согласен поддерживать твои проекты и признаю твои права. Но не собираюсь обещать тебе свою верность. И тебе придется это принять.

19. ГЛАВА 18. Открытый брак и дела насущные

Аримея… нет, сейчас все же Римма Тодоровна, поднесла к губам стакан, затем поморщилась.

– Нет, молоко с копченой курочкой совсем не сочетается. Надо чаю сделать. Без сахара.

– Ты слышала, что я сказал? – требовательно спросил Мел.

Он терпеть не мог женских слез, истерик, выяснений отношений. И хотел сейчас все раз и навсегда выяснить, чтобы больше к щекотливой теме не возвращаться. Если Аримея сделает вид, что не заметила ничего, потом придется снова и снова об этом говорить! Или же она устроит ему сцену, увидев какие-то свидетельства неверности.

Нет, он не собирался наглеть и приводить наложниц в замок, тем более что король его за это наверняка по голове не погладит. Но женщине порой и не нужны прямые доказательства, она сама все домыслит и в лучшем виде оформит.

– Да слышала, слышала, – спокойно согласилась Римма-Аримея, – и поняла все прекрасно. Чего уж тут неясного? Слаб ты на передок, Мелдиорушка. Тебя неуемность половая до женитьбы на попаданке уже довела, а ты все не успокоишься. Но понять могу. Ты мужик молодой, у тебя гормоны.

– Не знаю, что такое гормоны, но все остальное звучит обидно, – голос Мелдиора стал холодным, как лед в морозильном ларе.

– Чего на правду-то обижаться?

Римма поднялась, пошлепала к самогреющемуся чайнику, дернула его за ручку.

– Чай, думаю, лучше всего мятный, – сказала она, – тебе с сахаром?

– Лучше с медом, – попросил Мелдиор, – и что же, ты и скандала мне не закатишь?

– А это поможет? – жена посмотрела на него, с усмешкой приподняв правую бровь.

– Нет, – твердо ответил чернокнижник.

– И чего я буду зазря волноваться? Нервные клетки, голубчик, не восстанавливаются. Ты вот скажи, неверность супруга в вашем мире может считаться основанием для развода?

– Только женская, – с превосходством улыбнулся Мелдиор, – но вряд ли ты мне станешь изменять.

– А вот тут я бы поспорила, – Римма уже разливала чай по чашкам, – на всякий товар свой купец найдется. Не все на кости-то бросаются. И если уж у нас с тобой открытый брак, у меня тоже права быть должны.

Она поставила перед опешившим мужем чашку с ароматным питьем.

– Мед сам положишь. Так вот, что я тебе скажу, яхонтовый. Если придется на твои похождения сквозь пальцы смотреть, то и ты в случае чего препятствий мне чинить не должен. Иначе я с твоим королем-то потолкую. Ты знаешь, с меня станется. И ремонт с тебя царский, понял?