- Смазала мазью, - залепетала я, потому что его близость произвела на меня странное впечатление.

С одной стороны – страх, с другой…  

От него пахло мускусом и чем-то ещё – приятным, свежим и горьковатым. Наверное, это были запахи листвы и тумана… Он ведь шел через парк… Черные кудри почти коснулись моей кожи, но сам мужчина не взял меня за руку, чтобы внимательнее рассмотреть ранку на ладони. Наоборот, он спрятал руки за спину, словно боясь дотронуться до меня.

Прикосновения, причиняющие боль…

Нет, такое просто невозможно.

Вернулась служанка с ещё одной чашкой чая, и мужчина приказал ей, хмурясь и кусая нижнюю губу:

- Почему вы не позаботились о хозяйке, Селеста? У нее поранена рука.

- Рука, милорд Ксандр?! – переполошилась женщина и задрожала так, что чуть не уронила поднос.

Милорд Ксандр. Значит, я угадала. Этот человек – муж Алинры. Генерал. Повелитель смерти. С чего бы он – Повелитель смерти?

– Простите, я ничего не знала! Я сейчас же… -

- Ты никому не сказала? – черные глаза Ксандра Левенштайля впились мне в лицо. – Ожог сильный. Тебе, должно быть, очень больно, - последние слова он произнес с непередаваемой гримасой, будто ему наступили на мозоль.

- Живя рядом с вами, милорд, я научилась терпеть любую боль, - ответила я прежде, чем поняла, что ответила.

Глаза у него и так были темными, а сейчас превратились просто в непроницаемо-черные.

- Рядом со мной? – процедил он сквозь зубы. – Я, по-твоему, такое чудовище, а ты – безвинная овечка?

- Пойду принесу бинты для миледи, - торопливо сказала Селеста, поставила на стол поднос с чаем  и удалилась едва ли не бегом.

В столовой стало тихо. Ксандр Левенштайль хмуро и задумчиво смотрел на мою руку, а я благоразумно помалкивала. И так сказала лишнее.

- Малыш просил, чтобы я с тобой помирился, - произнес он, наконец. – Но Малыш не знает, какая ты хитрая и лживая… - он не договорил, резко замолчал и отвернулся.

Да, не слишком добрые были у этих супругов отношения.

На моё счастье вернулась Селеста с корзиночкой, полной бинтов и мазей. Моя ладонь была обработана и перебинтована так тщательно, будто я была золотая с бриллиантовым напылением.

- Чай остывает, миледи, - сказала она, когда завязала тугой узелок. – Подать вам другую чашку?

- Нет, благодарю, - я взяла чашку с подноса и так же, как милорд Ксандр, сделала глоток. – Очень вкусно, - похвалила я, потому что чай и в самом деле был каким-то особенным – ароматным, сладковатым, но не приторным.

От него в голове прояснялось и сердце успокаивалось. Я сделала ещё глоток и поймала взгляд мужа Алиноры. Смесь удивления и недоверия. Немного презрения, немного брезгливости…

Я что-то сделала не так. Но что?..

- Теперь оставьте нас, - велел он служанке. – Нам с миледи надо поговорить.

Служанка исчезла тихо и бесшумно, как хорошее приведение, и мы опять остались одни.

- Его величество устраивает праздник, - хмуро сказал милорд Ксандр. – Опять прикупил какую-то там картину… Нам надо появиться, похвалить эту мазню. Ты – мила, добра и предупредительна. Понятно?

Что-то подобное я слышала от Алиноры. Им заготовку речи раздали, что ли? Одну на двоих.

- Никаких выходок, никаких капризов, - тут он понизил голос. – Очень прошу тебя вести себя достойно. Не показывай слишком явно, что я тебе так противен.

- Хорошо, - коротко ответила я, потому что не знала, что ещё можно было ответить.

- Нам придется танцевать вместе, - продолжал он. – Не знаю, что придумать… Надень перчатки, что ли.

- Перчатки? Зачем? – неосторожно переспросила я.

Он бросил на меня взгляд, в котором были и гнев, и ярость, и обида, и ненависть. Я вздрогнула, потому что это не могло не испугать. Я даже попятилась, чуть не уронив чашку.