Лицо мужа напоминало грозовую тучу, он рыкнул и выскочил на улицу. Каждый раз, когда дело касалось меня, он начинал злиться, будто все время пытался забыть о своем поступке, а я каждый раз напоминала ему об этом. 

Свекровь положила руку мне на плечо, чтобы успокоить и извиниться в который раз за своего нервного сына. Она вправду очень переживала за наши отношения, хотя у нас таковых и не получалось.

Модистка стояла бледная, как простынь, боясь пошевелиться. Взрыв эмоций моего супруга поверг ее в полнейший ступор. Я-то уже привыкла к подобным выпадам, мой отец в последние несколько лет только и делал, что тренировался в таланте читать нотации. У меня к таким выработался стойкий иммунитет.

Но даже этот неприятный инцидент не смог испортить мне настроение. А тот факт, что мужчина вечером не пришел ко мне в комнату, обрадовал еще больше. Мне совершенно не хотелось вновь конфликтовать, пока я не выучу язык. По лицу супруга трудно понять, чего он от меня хочет. Явственнее всего читалась ненависть и раздражение. Не каждому человеку приятно видеть такое отношение к себе. Мне уже порядком это надоело.

Поэтому утром, когда спустилась к завтраку, очень удивилась, что чешуйчатого за столом нет. Но спрашивать у его родителей не стала.

Григорий Семенович тоже был не в курсе, где пропадает наследник. Он еще не успел с утра поговорить с леди Аркадией. Мы продолжили занятия. Язык давался мне все лучше. Сегодня я уже смогла складно связать несколько слов между собой, получилось очень даже информативное предложение. Мы учились поддерживать разговор за столом, произнося самые простые фразы.

— Леди Элана, попросите передать вам соль, — говорил учитель, и я с легкостью исполняла его просьбу.

Странным образом звуки становились для меня знакомыми и родными. Может, оттого что я теперь целыми днями только их и слышала? Слова запоминались мгновенно, особенно после того, как Григорий Семенович поделился методикой запоминания. Я составляла яркие нелогичные ассоциации, тем самым осваивала большие объемы информации. Когда мы приступили к письму, то попробовали выученные фразы записать на карточки, чтобы я могла их повторять в любое время.

Буквы сильно отличались от привычных, но я старательно их выводила, запоминая написание каждой загогулинки. Рука постепенно привыкала к плавным линиям, небольшим черточкам, которые встречались в половине символов.

Я знала, что изучение культуры и языка — это первый шаг к адаптации в этом мире. Думать о том, что я на всю жизнь связана с человеком, который меня ненавидит, было невыносимо. Знать, что у меня нет шансов от него избавиться, могло повергнуть в глубокую депрессию. Но я старалась гнать прочь эти мысли, не давая им захлестнуть меня с головой. Все же оставалась небольшая возможность стать счастливой даже в этом чужом мире, и я собиралась ею воспользоваться.

В конце занятия учитель остался настолько доволен, что дал мне в руки толстую книгу в позолоченном переплете. Я с благоговейным трепетом взяла ее из рук мужчины. Тяжелая, старинная, она так и манила ее открыть и почитать, но мне было волнительно, я знала не так много слов, а тем более их написания, чтобы читать.

— Ну же, леди Лана, открывайте! — подталкивал он меня.

— Но я занимаюсь всего три дня и с трудом читаю, боюсь, открывать книги для меня еще слишком рано! — покачала головой.

— Насколько я успел вас узнать, а в людях я всегда неплохо разбирался, вы — личность очень упертая, хоть это и не сразу заметно. В этой книге собраны сказки этого мира, которые мамы начинают рассказывать детям с самого рождения. Слова там самые простые и многие вам уже известны.