— Дорогая, полагаю, что следовало ещё полчаса назад отпустить няню. Ты так не считаешь? 

— Да, конечно, — пытаюсь я высвободить руку, но Слава не отпускает, и у меня холодеет спина.  

— Знаю, ты не веришь моим обещаниям, но я повторю: я докопаюсь до истины, — едва слышно произносит он и отпускает меня. 

Я отворачиваюсь от него и, опустив глаза в пол, быстро иду ко входу в дом, но Свят ловит меня за плечо и негромко предупреждает: 

— Я зайду к тебе чуть позже. Не ложись спать, не дождавшись меня. 

Сердце испуганно замирает, кожа покрывается мурашками, и я безжизненно киваю.  

Господи, как я только могла подумать, что легко отделаюсь? Ещё и к Славе зачем-то пошла, дура! 

Когда я вхожу в свою комнату Митя уже спит в своей кроватке, Зоя тоже дремлет в кресло-качалке с книгой на коленях. Они выглядят ужасно мило, и на несколько минут я забываю о том, что случилось, о том, что меня ждёт в дальнейшем и просто любуюсь умиротворённой картиной.  

Зоя ровесница моей мамы... Они подружились, как только она устроилась к нам в дом горничной; Зоя и ко мне, и к Славе всегда относилась очень тепло, частенько балуя нас конфетами. 

После смерти отца многим, кто работал у нас пришлось уволится, в том числе и ей... И я безумно рада тому, что она не отказалась от должности няни, когда я, будучи женой непростого человека, предложила её ей. 

Потому что она не чужой мне человек, потому что она реальное доказательство того, что когда-то у меня была хорошая жизнь, полная добра, тепла и семейного счастья. Вот и сейчас всего на секунду я представляю на её месте маму... Наверняка, я испытывала бы то же умиротворение, глядя на бабушку с её внуком. 

Но не время раскисать. Встряхиваю головой и иду будить дорогую сердцу женщину. 

— Зо-оя, — на распев тихо произношу я, поглаживая её по руке. — Простите, что задержалась. 

— Ничего, милая, — выдыхает она, улыбнувшись. — Книга немного скучновата — задремала. 

— Я вызову вам такси, — улыбаюсь и я. 

После того, как мы прощаемся, я иду в душ.  

Свят застаёт меня за туалетным столиком, когда я наношу на лицо ночной крем. Я отставляю баночку, пока он плотно закрывает за собой дверь, и с замершим сердцем жду, что он скажет. 

Но мужчина молчит. Сначала он долго осматривает комнату: мою кровать, комод, детский столик, манеж для игр, разбросанные по углам игрушки; его взгляд едва задевает колыбель Мити и, наконец, вонзается в моё лицо в отражении зеркала. Да, мой муж не частый гость моего убежища. Кажется, это его второй раз за два с небольшим года. 

— Мы действительно просто разговаривали с Николаем, — решаюсь я первой нарушить молчание. — Славе показалось, что я напугана, видимо из-за полумрака кухни. Я выяснила это, когда разговаривала с ним на веранде. 

Лучшая защита — нападение, верно? 

— О, я не пускал пыль в глаза, когда говорил о здравомыслии нашего гостя. 

— Тогда... Что привело вас сюда? 

— Ярослава... — подходит он ближе, кладёт свои руки мне на плечи, отчего я мысленно морщусь и стараюсь, чтобы отвращение не проступило на лице. — Я действительно верю, что Николай не стал бы выказывать тебе своё расположение в моём доме. И я действительно считаю, что ревность — удел слабаков. Всё дело в том, что нужно вовремя дать понять, что моё может принадлежать только мне. Ты это прекрасно осознаёшь, верно? 

— Верно, — выдыхаю я. 

— Я хотел убедится, что ничего не изменилось. Что мы по-прежнему понимаем друг друга. Обычно я не сомневаюсь в том, что меня услышали с первого раза, но у вас со Славой... 

Я не удерживаюсь, вздрагиваю на звуке имени друга. 

— Да, у вас со Славой своя история. Нет, мне не интересны подробности. Как я заметил ранее, для меня ничего не изменилось. Но, возможно, что-то изменилось для тебя? Боюсь, я не смогу закрыть глаза, если это так. Мне придётся принять меры, — сжимаются его пальцы на моей коже, словно подтверждая слова действием. — Ты помнишь, о чём мы договаривались, когда стало известно о том, что нас навестит мой сын?