— Нет, конечно, — ворчу я, тоже разворачиваясь в сторону холла и свешивая ноги вниз. — Меня, в отличии от некоторых, научили, что нужно предохраняться. 

— А вот это правильно. Так у тебя... У тебя уже было? 

— Не твоего ума дело, — усмехаюсь я, чувствуя жар у щёк. 

— Ясно, — почему-то начинает он ржать. — Ну хоть целовалась с кем-нибудь? 

— Ты идиот, Слав, — улыбаюсь я. 

— Целовалась? Да? С кем? 

— Ты его всё равно не знаешь, — говорю я важно. — Парень со школы. Мне не понравилось. 

— Наверное, не умеет. Присмотрись к другим. Я пока тебя ждал, наблюдал, как тебе вслед добрая половина мужиков шеи ломала. О, даже сейчас Колян с завистью посматривает на меня, и с обожанием на твои стройные ножки. 

Я непроизвольно ищу взгляд заклятого в прошлом врага, и, когда встречаюсь с ним, вижу, как Коля начинает мне улыбаться, салютуя бокалом в руке в мою сторону. Я вдруг ярко вспоминаю случай на яхте и не сдерживаю себя — показываю ему средний палец, мило улыбаясь в ответ. Коля начинает смеяться, Слава тоже. Я и сама смеюсь, заметно повеселев. 

— В туалет хочу. Скоро вернусь. 

Когда я выхожу из ванной комнаты, то нос к носу сталкиваюсь с мамой Славы, Алиной Петровной. Она сначала дергается в сторону от меня, а затем с силой обхватывает пальцами мои плечи: 

— Ты... ты на неё похожа, слышишь? Очень похожа. Словно копия.  

Меня пугает её взгляд: блестящий нездоровым блеском, бегающий по моему лицу. И шепот её меня смущает, тревожит нутро, приносит недоумение. 

— Вы о чём, Алина Петровна? 

— Нельзя, чтобы он тебя видел! Это плохо. Очень плохо. Не стоит тебе приходить к нам в дом. Зря ты на неё похожа. Такая красивая, юная, у тебя вся жизнь впереди. Не приходи к нам больше, слышишь? Не нужно, чтобы он тебя видел. Ты настоящая копия... её! — последнее слово она шипит, неожиданно меня отпускает, что я покачиваюсь на месте, и, резко развернувшись, уходит. 

Мне не остаётся ничего, кроме как идти вслед за ней. 

— Мам? Ты в порядке? — спрашивает Слава, когда Алина Петровна проходит мимо него и начинает спускаться по лестнице. — Мам?.. Что у вас случилось? — это уже мне. 

— Не знаю, — говорю я ошарашенно, занимая прежнее место. — Мы встретились у туалета, она начала мне говорить какой-то бред о том, что я не должна сюда приходить. Слав, у неё взгляд был, словно она не в себе, — последнее я говорю едва слышно. 

— Это из-за него, — с яростью выплёвывает Слава, наблюдая взглядом за матерью. — Он с ней что-то делает. Из года в год что-то с ней делает. Каждый раз, когда я возвращаюсь, она выглядит всё более потерянной, Ясь. Он как-то её мучает, пока меня нет дома, я уверен! 

Я поджимаю губы и сочувствующе сжимаю пальцами его плечо. Славе всё равно в чём обвинять отца, лишь бы обвинить. И тут... Внизу разбивается посуда, кто-то кричит. Все головы разворачиваются к произошедшей сцене, участники которой моя и Славы мамы... 

Мы подскакиваем на ноги одновременно, цепляемся пальцами за перила и свешиваемся с них, чтобы видеть и слышать лучше. 

— Всё из-за тебя! — тыкает пальцем Алина Петровна в сторону моей мамы. — Ты во всем виновата! Ты! Ненавижу тебя! И его ненавижу! 

Моя мама находится в полном шоке, жмётся к груди папы, явно не понимая о чём говорит мама Славы. Вижу, как к последней уже спешит муж, раздвигая локтями гостей... 

— Я никогда не выносила вас в своём доме! Всё становилось ещё хуже! Я устала! Я очень устала! Я больше не могу этого терпеть! Вон! Уходи вон из нашего дома! Ненавижу тебя! И его ненавижу. 

— Алина! — обнимает жену Святослав Георгиевич. — Прекрати. 

Она заметно вздрагивает, смотрит на него испуганным взглядом и начинает что-то ему говорить. Но нам не слышно — мы слишком далеко, только и видно, как быстро шевелятся её губы.