– Ты че это, а?

Плотно закрытое руками лицо, глухие всхлипы.

– А меня бьет.

– Кто?

– Брат.

История была так дика и ужасна, что не укладывалась в голове. В семье Тучки было три брата – двое постарше и маленький. Ульяну только ждали на свет. Однажды старшие братья ушли гулять и не вернулись. Их искали и нашли на другой день. Каким образом они убрели так далеко по железнодорожному полотну, ушли сами или им «помогли» – тайна, покрытая мраком. Их сшибло поездом, сразу двоих, насмерть.

Младший брат горевал больше всех. Непонятно, где тут искать логику, но всю свою обиду на судьбу, всю злость он обратил на маленькую Ульяну. Может, казалось ему, что мать любит ее больше, а он такой же, как братья, – пропадет, и все снова научатся улыбаться. Он ненавидел ее. Пока мать была рядом, Ульяне доставались только щипки да редкие тумаки. Но дети росли, и росла ненависть. Он бил ее постоянно. Каждый день.

– Смотри.

И под задранным школьным платьем я с ужасом увидела синие и черные пятна на ребрах. Это лишило дара речи. Я не знала, не желала знать, что вот так просто, совсем рядом творятся такие вещи.

– Почему ты не скажешь никому?

– Ты что! Он меня убьет.

И такая уверенность была в ответе. Убьет. Я сразу поверила.

– Что же делать?

– Ничего. Он сильно бьет, только когда трезвый. А так – ниче, терпимо.

– А мама?

Ульяна равнодушно махнула рукой. Понятно. Маме не было до них дела.

Мы сидели на диване плечом к плечу – молча, как два камня. Слов не было. Были мысли – тяжелые, неизменно уводящие в тупик. Каждый думал о своем. Если б можно было совершить чудо! Взмахнуть палочкой – вжух! – зло наказано, все счастливы, мир спасен. Если б можно было забрать Ульяну к нам… Если б можно было поколотить ее братца… Если б… Но все разбивалось, как тонкий лед. Серая Ульяна, махнувшая рукой, – некому помочь.

– Хочешь, заколку подарю. Мама из Москвы привезла.

Я положила ей на юбку автоматическую диковинку.

– Классная… Не. Тебя заругают.

– Не заругают. Бери уже.

– Спасибо.

И снова – словно тень улыбки. Хоть что-то. А что я еще могу, кроме варенья и красной заколки?

Мы медленно шли по обледенелой осенней земле. Холодное солнце садилось за нашими спинами. Ветер пронизывал до костей. И у нас были одинаковые сапоги – красные, с дутым верхом. Просто у нее чуть постарше.

– Дальше я одна пойду. Пока.

– Пока.

Так я и не попала в страшную квартиру. Только запомнила три несвежих глухо занавешенных окна на первом этаже панельной многоэтажки.

Потом мы еще несколько раз гуляли после школы. Но недолго. Ноябрь не терпит коротких курточек и тонких шапок.

Вскоре я заболела, а когда пришла в школу – Ульяны не было. Не было ее и через неделю, и через две.

Она исчезла.

Сначала никто не хватился. Потом, конечно, стали интересоваться – что да как. И я сама не поняла, как оказалась посреди очень неприятной ситуации – только я одна, оказывается, знала, где Тучка живет.

Наша классная собрала совет учебного сектора. Четыре неприятные мне девочки стояли у доски с горящими глазами – впереди намечалось приключение.

– Может, она еще придет, – я тащила за хвост последнего кота. – Может, болеет.

– Она прогульщица, – отрезала классная. – И двоечница. А тебе на будущее: с кем поведешься, от того и наберешься. Смотри, тоже по наклонной едешь. Какая по счету двойка?

Во мне закипала злоба.

– Вторая.

– Где вторая, там и десятая! Нашла себе подружку!

Девочки кивали головами, плохо сдерживая злорадство. Мне хотелось их побить.

– В общем, так: ведешь всех к Тучке. И там говорите с ней хорошенько. Должны повлиять! А если ей трудно заниматься, поможете ей. Вы коллектив!