Так в ожидании прошло пять лет. Зухра уже не верила обещаниям мужа. Между ними пошли ссоры, обиды, придирки по любому поводу. Она перестала следить за своей внешностью.

В одну из ночей Зухра увидела сон. Какой-то мужчина, лица которого не разглядела, в кругу друзей восхвалял её красоту. Она проснулась, вся горя огнём. Встала, села перед зеркалом. Заглянула в него. Ужаснулась, сравнивая своё лицо до замужества с тем, что сегодня смотрело на неё в отражении. Оно постарело, осунулось, глаза потеряли былой огонь, живой блеск. Она располнела. На животе, боках образовались жировые складки. Бёдра портил целлюлит. Гусиная кожа на ногах.

Она так устала ждать Тагира, что теперь, когда он месяцами не приходил домой, это её особо не тревожило. Муж был занят то окотом, то перегоном отары овец, то другими делами агрофирмы. У него на всех хватало свободного времени, кроме жены. Однажды Зухра пришла к умозаключению: пусть муж со своими овцами катится ко всем чертям!

Теперь, когда муж возвращался домой, она молча, смотря поверх его головы и лениво зевая, собирала перед ним нехитрую закуску. Когда он заканчивал принимать пищу, без спросу убирала грязную посуду. Ставила термос с чаем, сахарницу, чашку с блюдцем и уходила доделывать свои дела. Когда ложились в супружескую постель, прикидываясь больной, не подпускала его к себе.

С некоторых пор, когда приходил муж, она стала укладывать его спать отдельно, в гостиной. Муж, перекусив и даже не успев помыться после дальней дороги, быстро засыпал в чистой мягкой постели. А Зухра в семейной комнате до утренней зари сидела за ковровым станком, горько оплакивая свою судьбу.

С некоторых пор Зухра стала отказывать мужу в супружеской близости. Бывало, что он настаивал, чтобы она выполняла свой супружеский долг… Она искала причины, чтобы не ложиться с ним в одну постель. А если он вынуждал её лечь с ним, близости не допускала.

В разговорах с друзьями Тагир не раз слышал, что после нескольких лет совместной жизни супруги охладевают друг к другу. Он пришёл к мысли, что со временем и их отношения вошли в привычную колею. А вот ссоры, возникавшие по любому поводу, стали его настораживать.

Отказы жены от выполнения супружеского долга, её частые женские болезни, головные боли сначала его особо не тревожили. Но когда и после шести лет совместной жизни она не стала матерью, Тагир задумался. Когда он затрагивал эту тему, она уклонялась от разговора. Тагир стал подозревать, что жена от него что-то скрывает. Изменяет? Что угодно, но измены жены даже в мыслях не допускал.

О своих сомнениях, тревогах Тагир поговорил с тётей. Она посоветовала:

– Отвези жену в районную поликлинику к гинекологу на обследование. Это не дело и после шести лет супружеской жизни не иметь детей. В крайнем случае, – заключила она, – отведи её к бабкам-знахаркам.

Старший чабан до срыва голоса звал Тагира, а он, увлечённый своими думами, не слышал его, отключившись от внешнего мира. Тагиру казалось, что он спит, а к окликам старшего чабана парень давно привык. Только тогда, когда Мурад грубо дёрнул его за рукав, ругая бранными словами, стряхнул свои горькие думы.

Из грёз и мечтаний он возвратился к своим овцам. Печально огляделся. Рядом блеяли овцы, гавкали собаки. Невдалеке на холме сын старшего чабана играл на свирели. А на соседней стоянке устроили между собой потасовку доярки.

Он вернулся к реалиям жизни с противной её повторяемостью, жестокими правилами, требованиями, противостоянием, ненавистью, тяжёлым бытом. Тагиру стало так горько, что от безысходности он чуть не завопил. Перед глазами полыхало пламя, колышущееся над их супружеской постелью. Сердце больно кольнуло.