– Ведь правда! – Его глаза засияли. – Сейчас постелю коврик и помолюсь на них. – Скинул с плеч куртку.

– Постой, погоди! Я тебе верю… Считай, мои косы твою молитву приняли… Тогда я при девочках притворялась. А мне было так приятно… Подёргай мои волосы и сейчас… Прошу тебя…

Он легонько дёрнул её за волосы, жмуря глаза.

– Желаю, чтобы наш сон никогда не заканчивался. Небо, я умоляю, я заклинаю тебя, – шептали его губы

Тыльной стороной ладони украдкой смахивал предательскую влагу, выступившую на ресницах. Он замолчал. Она тоже молчала. Её нежные руки, освещённые матовым светом полумесяца, белыми голубками гладили копну его курчавых волос.

– Умоляю, только не уходи… Не покидай меня… – шелестели его губы. – Явь, не окажись лишь сном.

Его душа находилась в странном состоянии. Ему казалось, что он спит. Спит, сидя на бревне, которое ему знакомо.

– Я есть твой сон. Я есть твоя явь, – ответно зашелестели её губы. – Я услышала твои мольбы. И пришла из твоего сна, став явью. Обними, прими меня, – соблазнительно шептала Зухра.

Он обнял её.

– Как хорошо, что сон не прерывается. – Приоткрыл глаза, засиял, что видит не сон. Это явь. – Я всю жизнь ждал этого прозрения. – Нежно прижал её к груди.

– А я подумала, ты наперёд намечаешь планы, чтобы всю жизнь дёргать меня за косы, – заулыбалась она.

– Тогда я, несмышлёный, думал иначе. Дёргая тебя за косы, пытался привлечь к себе твоё внимание.

– Ну и как, добился своего?

– Сейчас думаю, да.

– Однако странное ты ко мне проявлял внимание… Смотри, смотри, Тагир, – нежно заворковала, – радужные круги вокруг луны стали вертеться, меняя цвета! Разве такое бывает? Если я завтра об этом расскажу своим подружкам, не поверят.

– Это произошло неспроста… Это знаки небес, подаваемые нам. Этих кругов вокруг месяца до твоего прихода не было. Понимаешь, они образовались с твоим приходом. Мне кажется, они являются защитными кругами, твоей аурой, аурой полумесяца. Ведь ты тоже стала моей аурой, моим защитным кругом. Давай сделаем так, чтобы твои подружки тебе поверили, – мы снимем это явление природы на видеокамеру.

Он направил видеокамеру, лежащую рядом, на месяц, затем на неё.

– Не делай этого! – с мольбой зашелестели её губы. – Ты же не хочешь, чтобы отец убил меня?!

Он отложил камеру:

– Прости, я не подумал.

У неё расплелась копна волос. Они золотистыми ручьями заструились, закрывая лицо, падая на плечи, спину. Её волосы в свете полумесяца так засияли золотом, что он поражённо зажмурился. Этот таинственный свет полумесяца закрался и в её глаза. Белки их стали отсвечивать серебром. Свет полумесяца играл на её чистом лбу, подчёркивая красоту натянутых тетивами бровей. Создавалось впечатление, будто они сложатся крыльями неземной птицы и взмоют ввысь.

За откровенной улыбкой Зухры пряталась сердечная тревога. Она была напряжена. Временами оглядывалась по сторонам, тревожась, как бы их не застукала вездесущая сестрица. В уголках её глаз в свете месяца засияли бриллиантовые крупицы. Дрожь пробежала по крепко сомкнувшимся губам. Тагир видел, как она беспокоится, что вредная сестра может их обнаружить.

Ладонью он прикоснулся к её щеке. Она вздрогнула, учащённо задышала через нос. Судорожно обняла его, щекой прижимаясь к его щеке. Он поцеловал её голову, дрожащей рукой вынул из кармана кольцо. Надел на её безымянный палец. В свете полумесяца оно засияло всеми красками радуги.

Тагир трогательно зашептал:

– Зухра, как ты хороша! Мне кажется, вся красота, которая есть на свете, исходит от тебя… Чем больше на свете будет таких, как ты, тем больше в мире будет света.