Когда Тагир разобрался в хитросплетении мыслей Зухры, обрадовался настолько, что обнял бук, к которому только что прислонялась она. Щекой прижался к его гладкому стволу…
Сегодня вечером она придёт на свидание с ним…
Глава четвёртая
Сгущались вечерние сумерки. Расплавленным жидким стеклом стекали с горных вершин в ущелье. Казалось, потрогай рукой – почувствуешь их клейкую вязкость. С востока на запад небольшими караванами плыли бело-молочные облака, то открывая, то закрывая отдельные лоскутки неба. Полумесяц выныривал из их пушистой густоты. Освещая отдельные участки земли, он вновь терялся среди облаков. Создавалось ощущение, что месяц движется вместе с ними, выплывая то в одном, то в другом месте.
Месяц временами надолго застревал в перине бело-молочных сгустков, несущихся по гребням холмов. В верхних слоях неба усиливались потоки ветра. Облака в нижних слоях неба стали беспорядочно метаться, наслаиваясь друг на друга. В то время как в средних и верхних слоях небо оставалось спокойным. Вот облака грозно схлестнулись в середине неба. С грохотом разрываясь на части, разбежались к горизонту, вновь группируясь. Крутясь, вертясь, набирая адскую силу, наполняясь огненными разрядами, они спускались на холмы. Сталкиваясь с холодными потоками воздуха, превращались в огромные свинцовые наслоения. В отдалении загрохотал гром, ударила молния – одна, вторая, третья, – освещая небо мощными зигзагами, всполохами жёлтого и синеватого огня.
Природа напряжённо затихла перед грядущей грозой, назревающей над селом. Из глубин небес примчали другие мощные вихри. Они прогнали грозовые облака с юго-запада на северо-восток. Гроза разыгралась над Чёрным лесом. Небо над селом стало очищаться.
Тагир крался огородами за сеновал соседа. Шёл к тому месту, где обычно вечерами в школьные годы любил встречаться с Зухрой. Сел на бревно, лежащее у стены, на котором они иногда сиживали часами, угадывая своё будущее по кометам с горящими хвостами, падающим с небес.
Над ним на самой середине небосклона завис полумесяц, окружённый мириадами мерцающих звёзд.
«Какое счастье, – обрадовался он, – полумесяц высвободился из плена грозовых облаков. Его выпустили враждебные силы, удерживавшие в своих силках. Неужели он там, на небесах, всю жизнь останется таким незащищённым и одиноким? А я?»
Он так увлёкся лицезрением картины ночных стихий и красот, что не заметил, как кто-то подошёл к нему сзади и мягкими горячими ладошками прикрыл ему глаза.
Почувствовал мягкое прикосновение, неизъяснимую теплоту и нежность этих рук. По запаху, бархату кожи ощутил, чьи они. Сегодня ему выпало счастье прикоснуться к нежной коже этих рук, ощутить их магнетизм, чудный запах. Такими же мягкими и нежными были руки покойной матери. Тагир прижал эти ладошки к своим щекам. Их прикосновение так подействовало на него, что он растрогался: взгляд затуманился, уголки глаз предательски заблестели. Потянулся назад, не оборачиваясь лицом к дорогому существу, сладко замурлыкал, зажмурив глаза. Забылся, оказавшись в объятиях яви и грёз.
«А вдруг это сон? Самый сладкий сон бывает самым эфемерным. Такой сон на самом интересном месте почему-то неожиданно прерывается».
– Откуда ко мне столь чудное явление? – Зажмурил глаза.
– С небес… – услышал шелест губ.
– Я сомневался, что ты спустишься с небес… Духи шептали, что обижена на меня… Обижена на многие годы…
– Обижена? За что? – за его ухом вновь зашелестели губы.
– За то, что в школе обижал тебя, дёргал за косы.
– Представляешь… не было бы тех дёрганий за косы, не было бы и этой встречи. Тебе, мой друг, на мои косы молиться надо. Это они тебя сделали милым для их обладательницы…