Наконец, преодолев офисный «тоннель», я с шумным выдохом распахнул стеклянную дверь и проскользнул за свой стол, который, к моему вечному неудовольствию, стоял близко к проходу. И вовремя – из-за угла квадратной колонны, стоящей напротив меня в некотором отдалении, вышел Горовой. Его глаза прищурились, точно ища кого-то из сотрудников, а затем остановились на мне.

– Андрей! – окликнул меня начальник, – пройдите в мой кабинет

Я неохотно встал со стула и под направленными на меня взглядами коллег вошел в маленькое помещение. «Гора» или же Горовой – так звали начальника отдела подчиненные, но, разумеется, за глаза. Впрочем, его внешность соответствовала прозвищу – высокий и плотный мужчина лет 55, с бледной, почти белой кожей и «лицом-склоном» он и вправду походил на этакий Эльбрус. Светло-серые глаза вновь окинули меня ледяным взглядом.

– Андрей, – снова начал он, – у меня для Вас есть проект. Я считаю, что Вы как никто другой лучше с ним справитесь. Срок – три дня. В этой папке – вся информация и контакты клиента.

Он протянул мне синеватую тонкую папку.

– Три дня? – с сомнением уточнил я, предварительно глянув на первый лист рабочего плана.

– Именно.

– Но… Я не успею сделать такой объем работы до среды.

– Значит, приступайте прямо сейчас, – безапелляционно заявил Горовой и присел за стол, опустив светлые «глаза-ледышки» в какие-то бумаги.

Поняв, что спорить с ним бесполезно, я прошел обратно к своему месту и тут же заметил многозначительный взгляд Лаврентьева, сидящего за соседним столом.

– Все-таки поручил?

– Да.

– Все, как я и говорил! Поздравляю! – просиял от своей правоты Вениамин.

По правде говоря, причин радоваться у меня не было. Я кисло улыбнулся на широкую и искреннюю улыбку Лаврентьева, больше похожую на звериный оскал, и с тоской уставился на синюю папку, лежащую перед мной. Мне совершенно не представлялось возможным осилить этот проект за три дня – для такого нужна минимум рабочая неделя. Вздохнув, я взял папку в руки и принялся за детальное изучение материала. Но не тут-то было.

Из-за стола, стоящего напротив, показалась чья-то русая, с небольшими залысинами, макушка. Перед мной вновь воодушевленное лицо Вениамина Лаврентьева, как всегда, собирающегося рассказать мне подробности своей жизни. Предвкушая очередной «увлекательный» диалог, я погрузился в работу с головой, старательно делая вид занятого человека и неизменно кивая коллеге при каждой новой историей про его детей.

Рабочий день подходил к концу. Даже Лаврентьев наконец-то замолчал и, уставившись в монитор, молча что-то печатал.

Когда я вышел на улицу, было уже темно. Город неустанно сверкал яркими огнями, озаряющими все вокруг. Мимо меня проходили, казалось, сотни людей – в это время центр города был оживлен как никогда. Вдруг я увидел знакомую до боли фигуру в толпе. Кутаясь в черное длинное пальто, она стояла на остановке, рассматривая что-то в телефоне. Короткое темное каре с челкой закрывало часть лица, однако я сразу узнал ее. Катя. Интересно, что привело ее в Воронеж? Приглядевшись, я смог разглядеть ее хрупкую кисть – она больше не носила колец. На смену им пришло только одно, на безымянном пальце правой руки. Вероятно, приехала сообщить о помолвке родственникам.

Словно почувствовав, что на нее смотрят, Катерина отвлеклась от маленького экрана телефона и оглянулась, ища кого-то сквозь тонкое стекло круглых очков. Я тут же отвел взгляд. Мне не хотелось подходить к ней. Все эти натянутые улыбки и вежливые разговоры для поддержания беседы выводили меня из себя. Клокочущая обида на себя вновь вспыхнула новой искрой.