– Откуда ты знаешь, что невкусное?

– Пахло неплиятно, – маленький кнопочный носик характерно сморщился.

– Понятно. А что за нехорошие слова?

– Мне нельзя повтолять.

Моя малышка иногда слишком послушна.

– Хм, ладно, кнопка, спи. Разберемся.

… С нехорошими словами, невкусным чаем и не только…

Но Лике мне, кроме слов дочери, предъявить было нечего. Она даже натурально расстроилась, что Ксюша ее оклеветала. И я поверил. Списал все на предсвадебную нервотрепку в нашем доме. Малышке она тоже передалась, вот и придумала Ликину «нелюбовь».

А дочь на самом деле оказалась права – после свадьбы Лике она стала неинтересна. То ли впрямь жену заколдовали, то ли меня чем–то опоили, ослепили, ваты в уши напихали.

Заколдованное королевство какое–то.

4. 3. Кристина. Счастливо оставаться

3. Кристина. Счастливо оставаться

Отчеты, отчеты, отчеты…

Откинувшись на спинку кресла, разминаю шею и плечи, прикрываю уставшие глаза.

Невыносимо. Подташнивает не столько от отчетов, сколько от необходимости находиться на одной территории с Анатолием. В памяти еще звучат его резкий тон и обидные слова, что на таких, как я, не женятся. Такими только пользуются. Он еще много чего говорил, не стесняясь в выражениях, а я стояла, обтекала униженная, обиженная, растерявшая уверенность в своей неотразимости и чувстве нужности. Ему.

Надо было ответить… Так же обидно и хлестко, чтобы задеть его самолюбие. Увы, онемела, оглохла, обездвижила. Потому что всегда считала, что мужчина, по–настоящему любящий свою женщину, не позволит себе обидеть ее. Анатолий оказался два в одном – и не любящий, и не мужчина.

После драки кулаками не машут.

Если бы я не тормозила, то…

Прокрутила уже несколько сотен вариантов нашего диалога, жаль, нельзя эти варианты внедрить в мозг Анатолия, чтобы он знал ЧТО я теперь о нем думаю.

Правильно говорят – от любви до ненависти один шаг.

Ненавижу!

Дура слепая! Недалекая!

Пальцы неконтролируемо мнут лист А4. Черт! Опять переписывать!

В дверь стучат и тут же она открывается.

– Крис…

Вместе с голосом моей коллеги Агнии в кабинет вплывает корзина белых роз.

– Та–дам! – торжественно ставит ее мне на стол. Воздух тут же наполняется цветочным ароматом. Который я вообще–то люблю, но не в данном случае. Я уставшая и кроме раздражения эти цветы ничего не вызывают.

– Агния! – недовольно шипя, вытаскиваю бумаги из–под плетеной корзины. – Смотри куда ставишь!

– Ай, плевать! Крис, ты только посмотри какая красота! Да за таким букетом работать не надо!

Закатываю глаза. Стоимость букета еще ни о чем не говорит.

– От кого?

– Понятия не имею. Курьер принес на пост, просил передать Кристине Шелест.

– Так это мне? – изумленно таращусь на подругу, ищу хоть толику шутки на ее смазливом личике.

– Тебе конечно, – уверенно и без намека на розыгрыш. – А ты о ком подумала?

– Точно не о себе, – усмехаюсь. – Ладно, следующий вопрос – от кого?

Вместе с Агнией роемся в бутонах в поиске карточки или какой записки. И когда надежда на нее исчезает, пальцы натыкаются на маленькую открытку у края корзины.

«Прости за грубость, любимая. Не знаю, что на меня нашло. Предлагаю все оставить как прежде. Твой А.»

– От кого, Крис? – Агния заглядывает мне через плечо. Она про нас с Анатолием не знает. Вообще никто не знает.

Отворачиваюсь, отхожу к окну, сминая открытку в руках. Анатолий. Как у него все просто – оскорбить, унизить, плюнуть в душу, а потом просто «прости». На что надеется? Что я прибегу к нему и сделаю вид, что ничего не было?

Ну уж нет. Дудки, бывший любовничек. Жене своей лапшу на уши вешай.

– Кристин? – подруга трогает меня за плечо. – Ты чего?