– Я рад, что мы поняли друг друга, котенок, – с любовью глажу белокурую красавицу. Чем старше становится дочка, тем больше походит на свою мать, Тасю. Тоже блондинка с шелковыми волосами, яркими синими глазами, и даже характер иногда проявляется Таськин.

А вообще Ксюха – прелестный ангелочек. Стоит взглянуть на нее, и в груди разливается тепло, гордость и умиление. Моя дочь. Моя кровиночка. Моя отрада.

Взгляд падает на наручные часы. Время.

– Мне нужно уехать, Ксю, дела.

– Можно с тобой? – дочь поднимает на меня васильковые глаза, полные надежды.

– Я бы с радостью взял тебя с собой, Ксюнь, но я еду работать. Там маленьким девочкам делать нечего.

Хрупкие плечики поднимаются и со вздохом опускаются.

– Но Лика остается дома, можете поиграть вместе. Я приеду, к вам присоединюсь.

– Не хочу с ней иглать. Мне с ней неинтелесно.

– Но раньше же она тебе нравилась?

– Ланьше она была длугая, а потом стала злой.

– Наверное, ее заколдовала злая колдунья. Нужно найти способ, как ее расколдовать, – снижаю голос до заговорщической интонации.

– Как? – шепотом спрашивает малышка, заинтересовавшись.

– Помнишь, в сказках всегда добро побеждает зло? – кивает. – Надо быть с Ликой доброй, и она обязательно расколдуется.

– Ладно, я поплобую.

Ксюха залезает мне на колени, обнимает за шею крепко–крепко. Пахнет от нее ее особенным детским запахом – смесь ванили, молока и сдобной выпечки. Так бы и съел.

– Пап, – кнопка встревожено в лицо мне смотрит, – а вдлуг тебя тоже кто–нибудь заколдует?

– Меня? Да кто посмеет? Ты посмотри какой я большой и страшный, – выпячиваю грудь колесом и руки напрягаю, показывая бицепсы, – все колдуны испугаются и разбегутся в разные стороны.

– Ты не стлашный. Ты добрый и очень–очень класивый!

– И ты у меня тоже очень–очень красивая. Я тебя очень сильно люблю.

– И я тебя люблю, папочка, – сжимает шею со всей силы.

– Задушишь, – смеюсь, наслаждаясь близостью с дочкой. – Отпускай, а то опоздаю на работу. До вечера, моя принцесса.

Точно надо отпуск брать. Так бы остаться с Ксюшкой дома, поиграть вдоволь, повеселиться, глядишь и с Ликой бы у них контакт наладился.

Но я обещал. Тем более дело закончено.

Спускаюсь вниз.

Лика листает папку. Фото девушки лежит отдельно.

– Красивая у тебя работа, – ревниво тыкает пальцем в лицо Тины.

– Это – работа. Не ищи проблему там, где ее нет, лучше следи за дочкой. Я уехал, – забираю папку.

В машине кидаю ее на сиденье рядом. Мультифора с фотографией Шелест выскальзывает на пол.

Поднимаю и снова зависаю на ней, разглядывая. А потом достаю отчет Иванова и читаю про Тину.

Работает в городской поликлинике на полставки и еще на полставки в крутой платной клинике.

Все–таки стала врачом, – усмехаюсь про себя.

Не замужем, детей нет. Другой личной информации не вижу.

Мне бы это досье пару лет назад, когда погибла Тася и я едва смирился с ее потерей. Или хотя бы несколько месяцев назад, до женитьбы на Анжелике.

Сам себя без Таси не вывозил. Лика, своим появлением в рухнувшей в один миг жизни, перекрыла страдания. Временно.

Зачем я сделал ей предложение? Ах да, няня моей дочки превратилась в страстную любовницу. В Ксюшке моей души не чаяла и я решил, что лучшей мамы для нее не придумаешь.

Помню, как за два дня до свадьбы укладывал маленькую принцессу спать.

– Пап… – тяжелый вздох крохи.

– М?

– Я хочу длугую маму.

Приплыли. Свадьба через два дня!

– А чем тебе Лика не нравится, котенок? Вы же подружились.

– Она злая. Она меня не любит. И тебя не любит.

– Почему ты так думаешь?

– Я не думаю. Я знаю. Слышала.

– Что слышала?

– Она тебя называла нехолошими словами, когда они с тетей Машей чай пили на кухне. Только это не чай был, а что–то невкусное…