- Расслабься, - велел мужчина, оторвавшись на миг от нее, поглаживая ее бедра. – Ты слишком напряжена. Не надо этого.

Он снова склонился над девушкой, вдыхая ее пряный аромат, его язык снова прикоснулся к чувствительному бугорку, дразня и лаская, а большой палец руки нащупал мокнущую дырочку и осторожно погрузился в нее, растягивая чувствительный вход. Алилесса шумно ахнула, сгорая от стыда, потому что пальцы мужчины оказались опаснее всего остального. Член растягивал ее всю, терся, заполнял ее, а пальцы, проникающие в ее тело, не только гладили внутри, но и тревожили какие-то особо чувствительные точки. Сначала большой палец поглаживал, дразня, вход, растягивая его, массируя, проникал неглубоко и, неторопливо поворачиваясь, ощупывая мокрую дырочку, заставляя девушку возбуждаться все сильнее и истекать прозрачной смазкой. Потом его сменили два пальца, проникшие в раскрытое, влажное тело девушки осторожно, но настойчиво, добравшиеся до какой-то чувствительной точки. Поглаживая ее, массируя, одновременно лаская языком клитор, мужчина услышал, что дыхание девушки участилось, она нетерпеливо завозилась, на ее ножках поджались пальчики.

- Да, вот тут, - пробормотал мужчина, неторопливо и настойчиво массируя найденную внутри тела девушки чувствительную точку. – Вот тут будет хорошо… Не молчи, девочка моя. Я хочу послушать, как ты кричишь. Давай!

Но Алилесса решила во что бы то ни стало промолчать на это раз. Стискивая побелевшими пальцами край стола, содрогаясь, выгибаясь дугой на поверхности стола, даже не замечая, что ногами крепче и крепче упирается в плечи мужчины, она дышала часто-часто, сцепив зубы, с шумом втягивая воздух. Мягкая ласка, которой она не опасалась поначалу, начинала превращаться в знакомое уже жжение. Настойчивые пальцы давили, гладили, тревожили ее изнутри, отчего девушке казалось, что ее сознание плавится, растворяется. И остается только удовольствие, глубокое, тяжелое, заполняющее весь живот, перерастая в знакомое уже тревожное ощущение, наваливающееся постепенно, пульсирующее между ног горячим наслаждением, взрывающееся в голове ослепительными вспышками, обжигающее нервы, отчего из ее горла вместо выдохов вырывалось сдавленное рваное рычание. А сама она, упершись ногами в плечи ласкающего ее языком мужчины, извиваясь, совершенно бесстыдно трется сама о ласкающий ее язык, кончая сумасшедше, сильно, забыв о том, что только что выкрикивала о том, что это не приносит ей никакого удовольствия…

4. Соперники

Терроз придерживал ослабевшие ноги Алилессы под колени и совершенно бессовестно, жадно вылизывал ее, вздрагивающую от каждого прикосновения его горячего языка, целовал так, словно не он заставил ее забиться от удовольствия, а она доставила ему невероятное наслаждение.

- Так нужно тебе делать, да? Так ты хотела?

- Я не…

Он не слушал ее.

Прикрыв кое-как ее ноги подолом платья, он сдернул ее со стола как тряпичную куклу – сравнение как нельзя более подходящее, потому что Алилесса чувствовала себя такой, мягкой и слабой, руки и ноги словно ватные.

Алилесса, уже пришедшая в себя, лишь жалобно застонала, но это был стон не отчаяния, а предвкушения. И осознание этого напугало ее и заставило спрятать покрасневшее лицо на его груди.

- Не нравится, говоришь?

Подхватив на руки, прижав девушку к себе, придерживая ее за обнаженное бедро – юбка все-таки оказалась перекрученной и упрямо не желала закрывать нежное тело девушки, - он поспешил обратно, в спальню. Тот путь, что она шла так долго – полутемный коридор, лестница, - он преодолел быстро, Алилесса даже удивилась, увидев снова знакомую комнат и зеркальную стену, в которой лись они вдвоем – мужчина, держащий ее на руках, и она, уткнувшаяся лицом в его грудь.