Старуха, о которой Алилесса почти забыла, тотчас вышла прочь и закрыла белые створки дверей. Едва замок щелкнул, как лорд Терроз вновь перевел свой тяжелый взгляд на застывшую, как изваяние, Алилессу, и он повторил:

- Так в чем дело?

Алилесса подняла лицо, взглянула на мужчину. В ее глазах стояли слезы, губы дрожали от обиды.

- Вы еще спрашиваете? – прошептала она горько. – Вы не понимаете?!.

- А вы недовольны тем, что я интересуюсь вашим здоровьем и самочувствием?!

- Вчера вы не интересовались ни тем, ни другим! – выкрикнула Алилесса зло, подскочив. Вся обида и злость, клокотавшие в ее душе, выплеснулись наружу в этом крике, она просто больше не могла молчать и терпеть. – Вы, вы!..

- Что – я? – спокойно переспросил лорд Терроз, внимательно наблюдая, как на лице Алилессы выписывается ярость.

- Вы позволили себе отвратительные вещи в отношении меня!..

- Я не позволил себе ничего, - выделил голосом последнее слово, произнес мужчина, - чего не имеет права делать муж со своей женой. Дорогая, оставьте свои истерики. Они глупы и нелепы. Вы – моя жена, я – ваш муж. Да, да, дорогая. Именно так. Это не отвратительные вещи, это секс. Все люди время от времени занимаются этим, и если бы вы вышли замуж за своего любезного Тома, - голос Гранчестера стал язвительным, - он проделал бы с вами то же самое. Так что никакого неуважения. То, что я делал с вами, обычно супруги делают в том случае, если хотят доставить удовольствие друг другу.

- Это не доставляло мне удовольствия! – запальчиво выкрикнула Алилесса, услышав имя Тома, и мужчина усмехнулся, как-то особо хищно провел языком по зубам. Его синие глаза смеялись.

- Да неужели, - произнес он, бессовестно разглядывая ее, и Алилесса вновь вспыхнула от стыда. – Но я учту ваши претензии. Позже мы повторим это, и я постараюсь, чтобы вам понравилось. Это все?

- Зачем вы издеваетесь надо мной?! – выкрикнула Алилесса. – Вам доставляет удовольствие унижать меня?

- Я вас унизил? – делано удивился лорд. – Чем?

- Своим поведением!

- А вы предпочитаете сверху?

- Что?!

Алилесса едва не рыдала от ярости и негодования. Его непробиваемая, искусственная непонятливость, его циничные издевки больно ранили ее. Крича, требуя понимания и уважения, она получала в ответ только одно – равнодушную язвительную иронию. Пробуя пробиться к чему-то, хоть сколь-нибудь человеческому, она натыкалась на ледяную стену, которой он отгораживался от нее, нарочно отталкивал девушку от себя, всем своим видом показывая, что между ними не может быть близости и понимания.

- Не смейте равнять себя с Томом, он никогда так не поступил бы со мной! В первую брачную ночь! Он любит меня и он был бы внимателен и осторожен… Впрочем, кому я говорю о любви! Что вам чувства других, если вы сами ничего не чувствуете! Не понимаете очевидных вещей! Вы были грубы! – выкрикнула Алилесса, негодуя. – Грубы и безжалостны! Вы не желали меня слушать, вы не хотели быть терпеливым, вы проделывали все эти вещи со мной, а ведь знали, что я никогда раньше их не делала, вы заставили меня почувствовать себя грязной! Это было отвратительно, противно, и посмотрела бы я на вас, если бы вас заставили делать то же самое против вашей воли с человеком, к которому вы не привыкли, которого вы и рассмотреть-то толком не успели!..

Алилесса кричала и кричала; глядя в его смеющиеся глаза, она понимала, что какие бы обвинения она не выдвинула, все они будет отвергнуты как нелепые и смешные. Она пыталась его унизить, обидеть отомстить за Тома, уверяя что в Томе благородства больше, но и эта горячечная мысль, высказанная ею в запальчивости, лишь рассмешила его. А произнести вслух то, что именно смутило ее, назвать вещи своими именами она не смогла. От одной только мысли о его члене в ее рту ее мутить начинало!