— Вероника ослушалась твоего приказа, Гром…

— Выйди отсюда.

Касым поджимает губы и вихрем вылетает из игровой. Замут отвлекается от своей травмы и хрипит вслед головорезу:

— Касым, только потом не говори, что у тебя штаны заржавели!

Замут прикрывает двери в игровой и даже не под смех, а под ржач удаляется.

Артём до хруста сжимает кулаки и прячет их за спиной. Он смотрит на меня, как мрачный холодный Аид на свою Персефону. Уволок в преисподнюю, но не думал, что здешние черти устроят самоуправство, оправдываясь словами предводителя.

— Почему сидишь голодом и дочь не кормишь?

— Она спала, только проснулась. Артём, я больше не хочу оставаться наедине с твоими наемниками.

— Придется.

Вот так. Придется. Громов разворачивается и собирается уйти, оставив меня и дальше гореть от страха. Аришка растирает глаза и в этой ситуации оказывается мудрее меня. Никогда прежде не замечала у нее столь тонкого и жалостного голоска:

— Артём, а что покушать?..

Громов замирает на пороге. Его глыба льда вместо сердца моментально дает слабину.

— А что ты хочешь, принцесса?

Мне скоро тридцать, но я стою, как бедная родственница, и учусь искусству манипуляции у шестилетки.

— Шоколад.

— Сначала суп, — мягко отвечает Громов, вполоборота обращается ко мне: — Твои вещи наверху, Фортуна. Я там подгон вам сделал… Приведите себя в порядок и спускайтесь в столовую.

Последнюю фразу чеканит и быстро выходит из комнаты. Силы не рассчитывает, хлопает дверью так, что мы с Аришкой синхронно подпрыгиваем. Я забираю дочь из игровой и увожу в нашу общую спальню, которую выделил Громов.

Ооо… В принципе, все то же самое, что и в остальных комнатах плюс дизайнерские потуги господина Диктатора. Мы с дочерью оцениваем аляпистую картину в цветочек по центру стены и ворсистые покрывала на кроватях. Кислотно-розовые. Милота…

Я вижу бумажные пакеты на полу из магазина одежды. И никому не известно, как объяснялся Громов с консультантом, описывая мой и Аришкин размер. Но, зная Артёма и его своеобразную манеру речи, думаю, это было забавно.

Надеваю на дочь спортивный костюмчик. Краснею, когда заглядываю в один из пакетов, и тут же прячу его в шкаф подальше. Наряжаюсь в длинное закрытое платье. Трикотажное, выдержанное. Собираю волосы в тугой хвост. С Аришкой топаем к лестнице, спускаемся. В гостиной замечаю хитрого Касыма и тут же отвожу глаза. Меня словно кипятком ошпарили.

Мужчина, сидя на диване, осунулся. В его руках белый окровавленный платок, которым он зажимает разбитый нос. Жуть. Ох и порядки здесь. Громов, наверное, так со всеми поступает за провинность. С волками жить по-волчьи не выть, и быть всегда начеку.

Как можно скорее сворачиваю за угол. В столовой рядом с обеденной зоной вижу Громова и Замута. Сердце в пятки падает от их вида. Что-то случилось. Оба чернее ночи. Тихим басом говорят, но замолкают, едва услышав Аришкин писк:

— Ого! Рыбкин суп! Артём, если я съем все, ты отпустишь меня погулять во двор?

— Отпущу, принцесса.

— А шокола-а-ад?

— Получишь.

Я усаживаюсь рядом, но кусок в горло не лезет. Ковыряюсь в тарелке для приличия. Мужчины слишком брутальные, чтобы составить нам компанию и, к примеру, выпить чаю. У них постоянные дела.

После ужина я собираю дочь на прогулку и сама намереваюсь подышать воздухом. Громов застает нас в комнате.

— За Ариной присмотрит Замут.

— Как же, Артём? Нет. Я не согласна.

Дочь уже застегнула курточку и полностью солидарна с отцом:

— Мама, Замут хороший, он на медведя похож!

Очень хороший. Просто семь лет назад чуть не заставил меня делать ему минет! Я не злопамятна, просто такое не забывается. Ни-ког-да.