Саша, завороженная этим зрелищем, остановилась рядом с Ленькой на самом хребте холма. Незаметно для себя, прижалась к его плечу и он обнял ее. Девушка восхищенно смотрела на рассвет, он отражался в ее черных глазах, и юноша был не в силах отвести от нее взгляда. В прозрачных, ласковых лучах новорожденного солнца Саша была просто воплощением любви, юности, счастья. Ее черные глаза были широко распахнуты, вбирая в себя все чудо, весь восторг этого нового утра; на щеках отражался румянец солнца; пухлые губы приоткрылись и сложились в полуулыбку. Словно почувствовав, что ее разглядывают, она повернула лицо к Леньке.

– Боже, какая красота… – прошептала она.

Он смотрел на нее сверху вниз, и в уголках его губ не было обычной насмешливой складочки. Он склонился над ней, их лица были близко – близко друг от друга.

– Можно, я тебя… нарисую? – спросил он тихо.

Заколдованная его близостью, рассветом, блеском синих глаз – рыбок, она лишь едва кивнула:

– Рисуй… – не отводя своего взгляда от него, она вдруг поняла, что сейчас, вот прямо сейчас он ее поцелует. Нет, она испугалась не его. Она испугалась того нового, неожиданного чувства, что поднималось сейчас в ее душе.

И предупреждая его поцелуй, она засмеялась, и ее звонкий хохот наполнил пустоту рассвета; она вырвалась из Ленькиных объятий и побежала по залитой росою и солнцем траве холма, сбивая с нее капельки воды и поднимая вокруг себя тысячи маленьких радуг. Приняв игру, Ленька кинулся за Сашей вдогонку. Она взвизгнула, захохотала, пустилась наутек, но он догнал ее на самом откосе холма, который спускался в мелкую заводь. Обхватил руками. Они закружились, заливаясь смехом, но вдруг Саша поскользнулась, и покатилась в воду, увлекая за собой Леньку. Заводь оказалась очень мелкой, едва по колено, и удивительно чистой, с песчаным днем. Саша, а вслед за нею и Ленька, плюхнулись в воду, подняв целый водопад брызг. Едва придя в себя после падения, Ленька взбил рукой воду, снова обрызгивая Сашу. Она на секунду растерялась:

– Леня! Мы и так мокрые!

– Вот именно! – рассмеялся он.

Тогда она подскочила и окатила его целым дождем.

– Ладно, ладно! – закричал он, закрывая лицо руками. – Сдаюсь!

– Ага! – обрадовалась Саша с детским восторгом, подпрыгнула к Леньке. Еле сдерживая смех, с деланным участием наклонилась к нему, – Ну, как поживает ваше мокрое величество?

– Она еще и спрашивает… – с комической сокрушенностью промолвил в пустоту Ленька. И, едва Саша хотела столь же комически ему посочувствовать, Ленька взметнулся, обхватил ее и увлек за собой в воду.

– Хулиган! – отбивалась, фыркала и захлебывалась смехом Саша.

– Так мы, оказывается, боимся щекотки? – совершенно по – детски радовался Ленька.

– Все! Ты выиграл! Леня!

– Да? – протянул он, – а где же мой выигрыш?

– Какой выигрыш? – слукавила Саша.

– А вот какой, – ответил он и приник к ее смеющимся губам.

Она дернулась, но, почувствовав себя в плену его рук, расслабилась и обняла его.

А в этот момент из – за холма выглянуло солнце…

Город был еще тих, заспан и не заполнен обычной суетой. Розовые лучи солнца дотянулись уже и сюда.

Ленька обнимал Сашу за талию, они спокойно шли по самой середине дороги. Мимо промчался запоздавший рокер, одобрительно посигналив им.

– Лень, я устала, – сказала Саша. – Давай, сядем в автобус?

– Давай, – кивнул он и, словно повинуясь волшебной палочке, недалеко от них притормозил автобус. Они залезли в него и уселись на заднем сидении.

– Хочешь есть? – внезапно спросил Ленька.

– Ой! – обрадовалась Саша. – Ленечка, как ты догадался?

Он полез в карман и достал оттуда несколько сухих макаронин, крохотный пакетик гречневой крупы и соль в спичечном коробке в полиэтиленовом пакете.