– Вы не понимаете, – голос её задрожал и сорвался, – там могли держать мою дочь!

– Поиски вашей дочери продолжаются, мэм, не переживайте.

– Вы думаете, я всё придумала?

– Я лишь решил сообщить вам, что дом, о котором вы говорили, пуст. Здесь никого нет.

Аманда повесила трубку и посмотрела на экран телевизора.

– К нам всё же вышел директор клиники, – говорила в камеру репортёрша. – Скажите, правдива ли информация, что четверо из погибших женщин делали пластические операции у вас?

– К нам ходит большая часть женщин нашего города, то, что погибшие были одними из них, не более чем совпадение.

– А эти операции делают под наркозом?

– Естественно.

– Мог ли наркоз пагубно повлиять на здоровье и психическое состояние пациенток?

– Это исключено, у нас только сертифицированные препараты…

Репортаж резко прервали ради экстренного выпуска новостей.

– Мы вынуждены прервать наш репортаж, – сообщила ведущая. – Как нам только что стало известно, на окраине города, недалеко от леса, было обнаружено тело девушки, наш репортёр уже там. Эван, вы слышите нас?

Картинка сменилась видами леса и полицейских машин.

– Да, Кейт, мы находимся около леса на окраине города. Здесь была обнаружена девушка, на вид ей около двадцати лет. Полицейские говорят, что она ещё жива. Вы сейчас можете слышать сирену «Скорой». К сожалению, из-за сильной нагрузки в последнее время они приезжают позже журналистов.

– Личность девушки удалось установить?

– К сожалению, нет. Вот мы видим, как врачи «Скорой» несут носилки, давайте подойдём ближе, – камера наехала на лицо несчастной: оно было всё в ссадинах и мокрой земле.

Аманда прильнула к экрану.

– Если кому-то известна личность пострадавшей, вы можете обратиться в центральную больницу города, – сказала ведущая.

Это была она!

Аманда встала с кровати, хватаясь за спинку, и, шатаясь, подошла к телеэкрану.

– Это она!

В коридоре – звук каблуков, скрип открывающейся двери.

Аманда обернулась.

– Мэм, – в дверях медсестра, – вы в порядке?

Аманда кивнула.

– Вам ещё рано вставать. Ложитесь, пожалуйста.

Аманда не могла сдвинуться с места, она будто приросла к этому полу. Медсестра подошла ближе и, взяв её под локоть, довела до кровати и помогла лечь.

– Восстанавливаться нужно постепенно. Если захотите встать, позовите меня, хорошо? Сотрясение мозга – это не шутки.

Аманда кивнула и сжала дрожащие губы. Её разрывало от боли и от непонимания всего.

– Видите, как вам ещё тяжело, – пожурила её медсестра, – это красная кнопка вызова медперсонала, – вложила она ей кнопку в ладонь, – пожалуйста, не рискуйте так больше. Процесс восстановления небыстрый.

Аманде казалось, она сходит с ума.

– Вы тоже это видите? – прошептала она еле слышно.

– Что, простите? – не поняла медсестра.

– Телевизор, он же работает, да?

– Ну конечно, работает. Но я бы вам не советовала смотреть новости, мэм, лишние волнения только усугубят восстановительный процесс. Нужно расслабиться и позволить себе отдохнуть.

– Конечно…

Медсестра ушла, а Аманда так и смотрела в экран.

– В городе начинаются волнения, – говорила всё та же ведущая. – Тысячи жителей идут к зданию полиции. Наш репортёр передаёт с места событий.

Мужчина с большим микрофоном стоял возле толпы.

– Мы не понимаем, почему наши власти бездействуют! Сколько смертей, сколько найденных жертв, отравленная вода, а всем всё равно! – верещала какая-то женщина.

– Да они сами не знают, что происходит, – встрял рядом стоящий мужчина.

– Это маньяк, – сказал кто-то.

– Это группа маньяков, а не один…

Аманда была неподвижна. Весь этот телевизионный шум слился в одно кричащее эхо, вознесся под потолком и разбился о стены, разлетевшись по белой палате миллионом кричащих осколков.