– Слышал что-то об этих парнях? – я спрашивал у Егора, потому что у меня не самая точная память на имена.

– Ну если Саня сказал нам не выдуманные имена, а я в обратном крайне сомневаюсь, то они выходцы из «Шестерки».

– Английской?

– Да, – Егор перевел взгляд на меня. – А что такое?

– Ну, тогда нам не совсем повезло. Отряды этой ЧВК есть во многих странах, но вот англичане… Лучшие в своем деле. Мы с ними не пересекались на общих операциях?

– Конкретно с их отрядом – не знаю, но с «Шестеркой» пару раз мы работали. Вроде, когда еще сами в спецназе служили, – Егор снова перевел взгляд на ночной город.

– Может быть. Что с ними делать будем?

– Завтра пробью их. Думаю, что что-то интересное да найдется, – спокойно продолжал товарищ. – Если не получится самому, то позвоню наверх. Те парни их точно найдут и все про них выяснят. А там уже и посмотрим. Либо туристы останутся живыми и здоровыми, либо если они решат приехать за нами, то мы их и похороним. Договорились?

– Да, договорились. В больницу меня только верни, а то пешком я не дойду.

– Так уж и быть.

Приехали мы совсем уж поздно, поэтому Егор сразу двинул домой, а я пошел к Журе, чтоб не сидеть в одиночестве. Он был в коме, хотя этому не стоило удивляться. Я просто сидел и смотрел на его лицо. В голове было абсолютно пусто, словно все земные дела сделаны, все проблемы решены и все уже кончилось. Однако это вовсе не так. Но о подобном нужно думать завтра, а не в ночь после убийства. С такими мыслями я и уснул, развалившись в кресле Журиной палаты.

– Спишь?

– Нет, вовсе нет, – я был немного озадачен, услышав немного забытый женский голос.

– Прости, что разбудила.

– Ничего страшного, – открыв, наконец, глаза я увидел жену Журы. – А сколько времени?

– Уже десятый час.

– Вот оно что. Ладно, пора вставать, а то весь день просплю.

– А у тебя так много планов?

– Не особо, конечно, но что-то же нужно делать. Как ты?

– Честно сказать, трудно. Сам понимаешь, – она посмотрела на меня уставшими и грустным глазами, полными сожаления и печали, – Жура здесь в коме, я с детьми и надеждой, что скоро их отец встанет на ноги. Но с каждым днем надежды все меньше и меньше.

– Маш, рано или поздно Жура встанет. Я уверен. Просто дай ему время.

– Думаешь, оно поможет? Врачи, например, так не считают. Говорят, что если повезет, то будут только провалы в памяти. В худшем случае – инвалидное кресло и состояние овоща до конца жизни. Думаешь, нужна ему такая жизнь?

– Жизнь всем нужна. И тут неважно, какой она будет.

Повисла тишина. Машины глаза заслезились, и она опустила взгляд в пол. Я тоже был в ступоре. Слова о том, что нужно надеяться на лучшее – бред. Здесь слова не помогут.

– Гхм…

Это был мужской голос. Знакомый, но немного не тот, что был раньше.

– Жура? Жур, ты меня слышишь?

Я побежал на первый этаж за сестрой, оставив Машу наедине со своим возлюбленным. Это его первый приход в сознание, так что ей нужнее.

– Насть, Жура очнулся.

– Чего? – глаза у нее стали в пять копеек.

– Того. Очнулся он.

– Быть не может.

– Вот ты поднимись наверх и сама увидишь.

Она вызвала кого-то по телефону и легким бегом отправилась в палату.

– Мария, прошу вас отойти немного в сторону.

– Да, да, конечно.

Мне кажется, что даже Настя удивилась подобному. Обычно людей приходилось оттаскивать силой, но не в этот раз. Маша все понимала и знала, поэтому сестре не пришлось тратить лишнего времени. Но вот взгляд она не отводила ни на секунду. Радость и трепет были в тот момент на Машином лице. Мое лицо, наверное, выражало только удивление и любопытство. Нет, я точно так же переживал за исход события, но в моей голове было понимание, что это отнюдь не последнее пробуждение Журы, ведь если у меня получилось, то он чем хуже? Ничем, а скорее даже наоборот. Здоровый вымахал, Ярик, здоровый.