– Извини, пап.

– Главное, чтобы тебе было весело, – ответил отец. – Угадай, кого я только что видел.

Чуть погодя в темном костюме с юбкой появилась Ханна Розенталь собственной персоной, автор книги, которая последней встала на мою книжную полку, Ханна волокла большую часть сыновних вещей и, держась очень прямо, вышла через привратницкую. Мать Товии оказалась миниатюрнее, чем я себе представляла. За ней, потупившись, шагал Товия. Он дрыгал ногой и выглядел так, будто его все достало. Я помахала ему, но он не заметил.

–Это ее сын?– отец напоследок взглянул в зеркало заднего вида и вырулил на дорогу.– Вид у него не очень-то радостный. – Вид у Товии и впрямь был жуткий. Глаза опухли, в лице ни кровинки. В уголке рта свежий отпечаток губной помады, следствие театрального воссоединения с матерью. – Твой друг?

– Трудно сказать, – ответила я.

Дома я достала книгу Ханны, намереваясь прочесть первый абзац и определить, привлечет ли она мой интерес. Но вместо этого, не отрываясь, разглядывала фотографию на внутреннем клапане обложки. Я наконец поняла, почему лицо показалось мне таким знакомым: этот же человек сидел рядом с Товией на выступлении Шульца. Поиск изображений в интернете позволил определить, что его наряд называется тахрихим