– И много Хрущев им простил? – заинтересовалась Вера Борисовна. – Насколько помню, в этом вы на пленуме его не обвиняли.

– Еще бы! Решение было проведено через Президиум ЦК. А было там… Ты хорошо сидишь? – Александр Николаевич делано-участливо привстал, чтоб рассмотреть получше жену, и только после этого потянул небольшой листочек из ящика стола. – Пара миллиардов наберется. Я тут специально выписал… – Не переставая говорить, Шелепин подхватил из резного деревянного стакана толстый красный карандаш и подчеркнул одну из строчек. – В пятьдесят седьмом, после Суэцкого кризиса, Никита Сергеевич утвердил кредит в сумме семисот миллионов рублей. А вот в пятьдесят пятом, – карандаш провел еще одну жирную черту, – через чехословаков прокрутили поставку оружия на четверть миллиарда долларов[113]. Асуанская плотина… – Карандаш не выдержал яростного напора и сломался, порвав бумагу, но это не остановило рассказчика: – В этой куче бетона почти полмиллиарда!!! Ну и по мелочи еще. – Александр Николаевич скатал листочек в плотный комок и сильным щелчком отправил его со стола на пол. – Металлургический завод в Хелуане, пищевые комбинаты, учебники детям, зерно крестьянам[114]… Да пропади оно пропадом все!!!

– Сколько там за «Фиат» заплатить нужно? – подозрительно тихо и спокойно спросила Вера Борисовна. – Да, ты говорил как-то уже, триста двадцать миллионов. Значит, можно было десять заводов построить в СССР?

– Да хоть сто! – Шелепин устало обхватил голову ладонями и, массируя пальцами виски, добавил: – Все ради мировой революции, борьбы с империализмом, торжества коммунизма. И не удивляйся ты так, я сам три года назад поддержал Никиту. Лучше скажи при случае особое «спасибо» Петеньке за его записки о будущем.

– И что ты собираешься предпринять? Ведь жалко такие деньжищи непонятно кому дарить!

– А вот тут, Верусь, и начинается главный вопрос. Я тупо не знаю, что делать. От ястребов и ближневосточной тематики мы с Косыгиным аккуратно дистанцировались, осторожные прогнозы где можно и нельзя высказали. Если евреи и в нашей реальности разделают арабов под орех, будет хороший повод почистить кадры партии. Но это, как ты понимаешь, ничего не решает. Перекрыть помощь арабам – так они немедленно пересядут на бюджет США, и двенадцать лет нашей ближневосточной политики пойдут псу под хвост…

– Вытащить их из задницы – значит потерять в будущем еще больше, – закончила фразу жена. – Да еще весь мир будет смеяться над глупыми русскими.

– Вот именно! – не поднимая глаз, согласился Шелепин. – Следующий кредит мы не вернем в любом случае.

– Неприятная комбинация, – задумчиво протянула Вера Борисовна. – Но что тут думать? Помнишь, у нас после войны был в соседях алкаш, бывший генерал? Каждый месяц приходил и просил пятерку до пенсии. Да так сурово и гордо, будто нам одолжение делал. Но никогда не отдавал, только обещал все и сразу.

– Было такое! – Шелепин впервые за вечер улыбнулся, вспоминая прежние деньки. – Я еще с ним ссориться не хотел и давал. Пока ты…

– Отматерила его с криком на весь подъезд, аж соседи повылезали! И ведь пошло на пользу, мало того что дорогу за деньгами забыл, так еще и вежливый стал неслыханно! Все время улыбался при встрече, здоровался чуть не с поклоном, пока нам другую квартиру не дали.

– А что, очень похоже! – Но со следующей мыслью губы Александра Николаевича сами сложились в унылую гримасу: – Одна незадача: нельзя допустить, чтоб Штаты замкнули антисоветское кольцо. Мало нам было ракет в Турции!

– Да Насер там что, один среди арабов? – небрежно отмахнулась Вера Борисовна. – И потом, оппозиция стоит намного дешевле! Им же только свой карман набить надо, а не всех мусульман мира прокормить. Пусть воюют, пока не надоест, самым покладистым вождям будем дарить винтовки и оставшиеся с войны танки.