– Верусь, ну хватит! – остановил словесный поток Александр Николаевич. – Все мысли сбила!

– Да что там у тебя такое важное?! Который день сам не свой ходишь!

– Пытаюсь к новой арабо-израильской войне подготовиться, как раз время подходит, которое наш пришелец из будущего обозначил.

– Неужели с тех пор ничего не придумали? – удивилась супруга. – Жаловался ведь как-то, что из-за информации Петра Воронова пришлось половину планов пятилетки менять.

– Это само собой, но вот по Израилю с Египтом, или как его сейчас, ОАР[105], вышла одна чепуха. Разве что мы с Косыгиным приняли меры на случай блокирования Суэцкого канала, так сказать, минимизировали ущерб. – Шелепин поймал непонимающий взгляд жены и пояснил: – Вокруг Африки путь для судов длиннее на десяток тысяч километров или примерно на две недели хода. Значит, нам для доставки грузов потребуется намного больше кораблей. Транссиб тоже давно пора полностью электрифицировать, Советскому Союзу быстрые железнодорожные перевозки с Дальнего Востока нужны куда больше, чем танки.

– А нельзя эту войну вообще предотвратить, раз от нее столько проблем?

– Если б все было так просто… – Шелепин устало откинулся в кресле. – Полтора года назад я так же думал. Верусь, тебе это на самом деле интересно?

– Конечно! – Жена уселась на стоящий рядом стул и демонстративно облокотилась на коричневую тушу двухтумбового письменного стола. – Давно ты меня не баловал своими цекашными интригами.

– Ну ты сама напросилась, – улыбнулся Александр Николаевич. – Хотя родословной Авраама я тебя мучить не буду. Однако ты обязательно должна помнить, как в Москве встречали Голду Меир[106].

– С трудом, – нахмурилась Вера Борисовна. – Это ж еще при Сталине было?

– Именно! Говорят, четверть миллиона евреев собрались около синагоги, что на Ивановской горке.

– Ничего себе… Саш, это точно было до пятьдесят третьего года?

– Точно, точно! Я, в отличие от тебя, хорошо помню, как метался по кабинету и не знал, что делать. Все кругом молчат, даже на Старой площади как язык куда не надо засунули. Ведь тогда Сталин считал Израиль дружественной страной, многие советские евреи письма писали в разные инстанции, хотели защищать «землю обетованную» от империалистической агрессии британских марионеток и строить там социализм… Да не смотри на меня так!

– Такими словами они арабов называли? – недоверчиво уточнила Вера Борисовна.

– На полном серьезе! Я сам письма читал, к нам в ЦК ВЛКСМ подобных посланий гора пришла, потом их ребята Абакумова[107] забрали.

– И после этого началось… – Вера Борисовна изобразила рукой выстрел из пистолета.

– Зря Голда к нам тогда приехала, – подтвердил Шелепин. – Как перечитаю рассказы пришельца из будущего про так называемый героизм египтян и сирийцев, а также их «верность» делу мирового коммунизма, так злости не хватает. Правильно Сталин даже в самый разгар борьбы с космополитизмом не допускал и мысли о сотрудничестве с арабскими вождями. Гамаль Абдель Насер вроде повменяемее прочих, а все равно готов на любые паскудства ради собственной власти. То переписку с Кеннеди затеет, то зерно в США клянчить начнет по старой памяти и со странными намеками[108]. Такой и нас продаст, и свой народ, а что до войны – это ж надо, с такой горой оружия прос…ть армию за шесть дней!

– А если Насера предупредить? Может, тогда он победит и все хорошо будет?

– Как? – развел руками Александр Николаевич. – Я пытался аккуратно с Устиновым говорить, зря, что ли, протолкнул его в министры обороны. Он в курсе пробоя пространственно-временного континуума, видел технику «параллельного мира», но не знает всей истории Петра Воронова. В общем, я его считал опытным, осторожным товарищем, но тут он натурально закусил удила. Хочется человеку повоевать всерьез, пусть чужими руками, но хоть «своей» техникой. Да так, что мозг отключается на хрен. Хотел было ему все про будущее рассказать, а теперь… Знаешь, Верусь, боюсь я теперь с ним секретом делиться!