– Не могу поверить, что слышу такое циничное предложение от собственной жены! Где твоя рабочая солидарность? Правильное понимание международной ситуации? Нет, как ты вообще могла сказать такое: «Оппозиция стоит дешевле»?! И ведь ты тысячу раз права! Надо обязательно Микояну сказать, пусть порадуется! А знаешь, – Шелепин довольно прищурил глаза, – ведь и правда, зачем нам все арабы?

– О, мой любимый повелитель вселенной! – Вера Борисовна встала и обняла сзади сидящего в кресле мужа. – Вставай и вымой заварник! А я пару бутербродов с тамбовским окороком порежу. Сегодня принесли такой хороший кусок, на всю кухню аромат стоит.

Рев четырех трубоукладчиков Caterpillar-583, тихо ползущих вдоль траншеи с откинутыми полосатыми кувалдами противовесов, глушил все звуки, кроме прорывающегося временами тяжелого лязга металла да хруста камней, вминаемых в каменистую почву пустыни Негев блестящими траками. Торец подтаскиваемой плети грязно-желтым пятном гидравлического центратора медленно надвигался на приподнятый заранее конец уже сваренной нитки, тянущейся к далекому повороту трассы неровной извивающейся змеей.

Нефтепровод между Эйлатом и Ашкелоном с диаметром труб сорок два дюйма укладывался строго по плану, невзирая на срочный призыв в армию специалистов, хорошо знакомых с тяжелой гусеничной техникой. Была бы эта стройка исключительно проектом Израиля, ее, скорее всего, заморозили бы до лучших времен. Но дорогостоящий проект компании КАЦАА финансировал шахский Иран[115], и срывать такой контракт молодое государство никак не могло себе позволить. Поэтому сотни людей в черных очках и серо-коричневых, пропыленных до фанерной жесткости рубахах продолжали воплощать в жизнь идею перекачки полусотни миллионов кубометров нефти в год из Красного моря в Средиземное в обход дорогого и нестабильного Суэцкого канала.

Впрочем, двух электросварщиков, ожидавших выравнивания стыка, такие высокие материи интересовали мало. Успеть бы отдохнуть, насколько это возможно под палящими лучами полуденного солнца, да сжевать сэндвич, запивая его теплой водой с противным металлическим привкусом. Впрочем, место для шутки найдется всегда.

– Эй! Михаэль! – Молодой сварщик в «щегольской» брезентовой панаме, плотно закрутив металлическую крышечку солдатской фляги, постарался перекричать стук дизеля. – Ты опять ограбил свою девушку? – Он показал пальцем на пестрый дамский зонтик, пытающийся защитить оператора трубоукладчика от солнца.

– Не туда смотришь, Лейб, – дернул за рукав напарника старший товарищ, опытный потолочник[116]. – Трубачи, вообще, халявщики, сидят в холодке под вентилятором, рычаги пальчиками шевелят. – А этот, посмотри, – кивнув головой в сторону Катерпиллера, продолжил он: – …вдвойне бездельник, ишь, аж три ветродуя присобачил к своей молотилке.

– Ж..а ехидны! – прокричал в ответ Михаэль, не отрывая взгляда от стоящего поодаль «дирижера» укладки. – Отвалите пока к черту, а то, как будете ползать в масках свои ритуальные три круга[117] вокруг шва, не поленюсь пинка дать!

– Да ты уж небось ходить разучился! – засмеялся Лейб, но продолжать пикировку не стал.

Отвлекать оператора от работы в такой ответственный момент и правда не стоит. Лишний рывок тридцатитрехметровой плети[118] может привести к удару, а там и до покореженного фланца недалеко. В этом случае придется вместо сварки долго и муторно по новой резать фаску на месте соединения, теряя чуть не половину рабочей смены. Или, того хуже, на прошлой неделе в смежной бригаде кто-то не вовремя ослабил подвес, и несколько трубоукладчиков завалились вслед за трубой в траншею, хорошо хоть обошлось без серьезных травм.