Вскоре команда настоящих специалистов плотно исследовала технологию, обнаруживая все более и более необычные следствия.

– Ты мне так и не ответила, – перебил Юджин. – Это выдумка или нет?

– Первым из них стало открытие необычного «поля» вокруг катушки. Эмоции, а точнее — частицы, которые генерировало их появление, формировали некое атипичное поле. По типу электромагнитного поля, присущего электронам. Поле эмоций не только существенно повышало пластичность ткани нашего мира, но и выплескивало на его поверхность неуместные артефакты. Знаешь, что это такое?

– Типа автомобильного колеса в раскопках древних египтян?

– Диск Сабу — это не автомобильное колесо, если ты о нем.

– Я просто наугад сказал. Вещь, которой не может быть там, где она есть.

– Да. Но поскольку мама Заводного Барабана с детства заставляла его убираться в комнате, он прекрасно знал: у каждой вещи есть свое место. И раз неуместные артефакты попали к нам сквозь загадочное поле катушки, то и мы можем попасть через это поле к ним на родину.

– Путешествия по мирам? Старо как… мир. Кек.

– Это лишь декорации, Юджин. И спектакль мы уже видели. Но разве не интересно тебе заглянуть за кулисы? Увидеть механизмы, поднимающие занавес и управляющие движениями кукол? Для подобных путешествий требуется ресурс, не говоря уже о необходимости этот ресурс содержать. Так и появился странствующий город-театр.

– Слыхал о странствующей коммунальной квартире. Это из той же оперы?

– Кто знает? Я никогда не видела ни того ни другого, но что касается театра… если он еще не существует, то рано или поздно обязательно появится.

– С чего ты взяла?

– Я много рассуждала о том, что будет, если нашу технологию вытащить из Сети. Сейчас мы пользуемся ею исключительно в музыке. Записываем эмоции и воспроизводим для публики. Что если производной нашего искусства является обычная физическая энергия, которую можно измерить?

– Ее и сейчас можно измерить, – фыркнул Юджин. – Количеством просмотров на Ютубе и покупок в Айтюнс.

– Я про то, как мы можем использовать это в дальнейшем!

– Я тоже!

– Ты так и не дослушал.

– Измерить энергию эмоций? Будущее, безусловно, наступило, но еще не настолько.

– Что такое искусство, Паш? Искусство, которым мы занимаемся. Которым дышит человечество.

– Ну… У искусства есть критерии. Автор, зритель и вроде как… эм… ну типа ты встретился с искусством лицом к лицу и после этого прежним больше не будешь, так?

– Да, и это самое важное. Это ключ! Когда мы начинаем думать, можно ли измерить искусство, все потуги в конечном счете сводятся именно к этому. Новая память — новая жизнь, это и есть та пресловутая «материя чувств», о которой я говорю. Мы умеем воспринимать. Все живые существа умеют. И когда мы воспринимаем, мы меняемся. Независимо от того, кто мы — бактерии или живой океан с планеты Солярис. Мы меняемся, а значит, рождается новая память. Которую можно измерить.

– При чем здесь искусство?

– Мир так или иначе заточен под то, чтобы мы сталкивались с переменчивыми условиями. Иначе не было бы смысла в открытости живых систем. Не было бы смысла в дискретности живых единиц и в преемственности «живой» памяти. Все, что способно вызвать новые эмоции, полезно миру.

– Опять ты об этом! У меня твои теории скоро из ушей полезут.

– Поэтому нам хочется любить и путешествовать! Менять обстановку. Изучать. Познавать. И созидать. Искусство — это мощнейший рычаг в создании эмоционального потока. Того, который Заводной Барабан однажды смог зафиксировать и удержать на своей удивительной катушке.

– Допустим. Хочешь сказать, вся суть эволюции сводится к поиску вечного двигателя? – спрашивает Юджин.