Зеркала Верньери Татьяна Пугачева

Все имена и события в произведении вымышлены, любые совпадения с реальными людьми, живыми или мертвыми, случайны.

Венеция, 1761 год

Мастер Алессандро Верньери работал всю ночь. Свечи почти догорели, но он не замечал этого. Его руки, покрытые мелкими шрамами от многолетней работы со стеклом, двигались с удивительной точностью. Маленькая мастерская на острове Мурано была заполнена странными приспособлениями, тиглями и колбами с разноцветными порошками. В углу тлела печь, в которой плавилось стекло особого состава.

Алессандро отступил на шаг и посмотрел на свое творение – зеркало в тяжелой серебряной раме, украшенной затейливым узором из переплетенных змей. Стеклянная поверхность мерцала в полумраке странным, почти неестественным светом. Это было последнее из семи зеркал, заказанных русским графом Орловым.

– Maestro, уже почти рассвет, – раздался голос его ученика Паоло. – Корабль отплывает в полдень.

Верньери кивнул, не отрывая взгляда от зеркала.

– Это мой шедевр, Паоло. Самое совершенное из всех семи. Граф будет доволен.

Ученик нервно переминался с ноги на ногу.

– Maestro, люди говорят… Говорят, что ваши зеркала приносят несчастье. После того случая с дожем…

– Молчи! – резко оборвал его Верньери. – Это были лишь слухи. Дож умер от старости, а не от моего зеркала.

Но в глубине души он знал, что это не совсем правда. Его особый состав стекла, с добавлением редких минералов и веществ, о которых он никому не рассказывал, действительно делал зеркала необычными. Они каким-то образом… запоминали то, что в них отражалось. А некоторые, при определенных условиях, могли делать гораздо больше.

– Упакуй его, – приказал мастер. – И будь осторожен. Это не просто зеркало. Это… дверь.

***

Венеция, наши дни. За три дня до карнавала.

Изабелла Контарини поправила табличку рядом с экспонатом и отступила назад, любуясь эффектом. Старинное зеркало в серебряной раме с узором из переплетенных змей выглядело величественно на фоне темно-красной бархатной драпировки. Выставка "Отражения времени: Венецианские зеркала XVIII века" должна была открыться через два дня, и Изабелла, как главный куратор, проверяла каждую деталь.

– Синьорина Контарини, все остальные экспонаты уже установлены, – сообщил ей помощник.

– Grazie, Марко. Можешь идти. Я еще немного побуду здесь.

Когда помощник ушел, Изабелла достала из сумочки старинный дневник в кожаном переплете. Это был дневник Алессандро Верньери, великого мастера-стеклодела, создавшего семь уникальных зеркал для русского графа Орлова. Дневник она обнаружила случайно, в архиве своего деда, и именно он подтолкнул ее к организации этой выставки.

Изабелла открыла дневник на закладке и перечитала запись, датированную 1761 годом:

"Сегодня завершил последнее из семи зеркал для русского графа. Это самое совершенное мое творение. Формула стекла доведена до идеала – добавление киновари и особого минерала, привезенного с Востока, дало невероятный эффект. Зеркало не просто отражает – оно запоминает и при определенных условиях может возвращать увиденное. Но я боюсь, что зашел слишком далеко. Вчера, работая над рамой, я порезал руку, и капля крови попала на поверхность. Клянусь всеми святыми, я видел, как стекло впитало ее, словно живое существо. А ночью мне приснился странный сон – я видел себя в этом зеркале, но это был не совсем я. Что-то иное смотрело на меня моими глазами…"

Изабелла подняла взгляд на зеркало. Это был один из трех сохранившихся экземпляров из легендарной коллекции Орловых. Остальные четыре считались утерянными во время революции в России. По странному стечению обстоятельств, все владельцы этих зеркал умерли при загадочных обстоятельствах.

Она подошла ближе к экспонату. В тусклом свете музейного зала поверхность зеркала казалась неестественно глубокой, словно это был не плоский предмет, а окно в другое измерение. Изабелла наклонилась, вглядываясь в свое отражение.

На мгновение ей показалось, что за ее спиной мелькнула какая-то тень. Она резко обернулась, но в зале никого не было. Когда она снова посмотрела в зеркало, то с удивлением заметила, что ее отражение словно задержалось на долю секунды – оно повернуло голову чуть позже, чем она сама.

– Нервы, – пробормотала Изабелла, закрывая дневник. – Работы слишком много.

Она еще раз проверила сигнализацию и направилась к выходу. Завтра предстоял важный день – прибывали последние гости, приглашенные на открытие выставки. Среди них был и некий Андрей Савин с женой – потомок тех самых Орловых, для которых когда-то были созданы эти загадочные зеркала.

Покидая зал, Изабелла не заметила, как поверхность старинного зеркала на мгновение затуманилась, словно на нее подули холодным воздухом. А когда туман рассеялся, в глубине стекла на долю секунды отразилось лицо – но не ее лицо, а чье-то другое, искаженное временем и тьмой, с глазами, полными древней, терпеливой ненависти.

Карнавал в Венеции должен был начаться через три дня. И вместе с ним – цепь событий, которые навсегда изменят жизнь всех, кто связан с загадочными зеркалами мастера Верньери.

Вода в канале была темной и неподвижной, словно застывшее зеркало. Андрей Савин смотрел, как черная гондола скользила по поверхности, оставляя за собой расходящиеся круги – единственное движение в этом царстве отражений. Венеция встретила их туманным февральским утром, окутанная дымкой, размывающей границы между реальностью и иллюзией.

– Не могу поверить, что мы наконец здесь, – Елена стояла рядом, опершись на перила моста. – Венеция во время карнавала… Как в сказке.

Андрей улыбнулся, глядя на жену. За полтора года брака он так и не привык к тому, как она умеет радоваться простым вещам. После всего пережитого в Петербурге, после его ухода из полиции, эти путешествия по Европе стали для них способом начать новую жизнь. Жизнь без расследований, без трупов, без постоянного напряжения.

– Надеюсь, нам удастся увидеть настоящий карнавал, а не только туристическую версию, – сказал он, обнимая Лену за плечи.

– Для этого нам нужно попасть на закрытые мероприятия, – ответила она. – И, кажется, у нас есть такая возможность. Помнишь приглашение на выставку венецианского стекла? Открытие сегодня вечером, и там будет вся местная элита.

Андрей кивнул. Приглашение пришло неожиданно – от некой Изабеллы Контарини, куратора выставки "Отражения времени". В сопроводительном письме она упоминала, что узнала о приезде Савиных в Венецию от общих знакомых и была бы рада видеть их на открытии, особенно учитывая "семейные связи господина Савина с экспонатами выставки".

Эта фраза заинтриговала Андрея. О каких семейных связях шла речь? Насколько ему было известно, никто из его предков не имел отношения к Венеции. Впрочем, генеалогией семьи он никогда глубоко не интересовался.

– Кстати, нам пора заселяться в отель, – Елена посмотрела на часы. – Хочу успеть отдохнуть перед вечером.

Их отель, Ca' Rezzonico, располагался в старинном палаццо XVI века на Гранд-канале. Когда водное такси подвезло их к мраморным ступеням, спускающимся прямо в воду, Андрей на мгновение почувствовал странное дежавю, будто он уже бывал здесь раньше.

Внутри палаццо сохранило атмосферу старой Венеции – мраморные полы, расписные потолки, массивная антикварная мебель. Их номер располагался на втором этаже, с окнами, выходящими на канал.

– Синьор и синьора Савин, – администратор, элегантная женщина средних лет, протянула им ключи. – Для вас есть сообщение.

Она передала Андрею конверт. Внутри была записка от Изабеллы Контарини: "Буду рада лично встретить вас на выставке сегодня в 19:00. Есть вопрос, который я хотела бы обсудить с вами наедине. Касается вашей семьи и зеркал Верньери".

– Зеркала Верньери? – Елена заглянула ему через плечо. – Никогда о таких не слышала, а ведь я искусствовед.

– Я тем более, – пожал плечами Андрей. – Но, похоже, вечер будет интереснее, чем мы думали.

***

Палаццо Дукале, где проходила выставка, сиял огнями. Перед входом толпились гости в вечерних нарядах и карнавальных масках. Елена выбрала для себя простую серебристую полумаску, украшенную жемчугом. Андрей, после долгих уговоров, согласился надеть классическую черную баутту, закрывающую верхнюю часть лица.

– В маске ты выглядишь загадочно, – улыбнулась Елена, поправляя его галстук. – Совсем не похож на бывшего полицейского.

– Надеюсь, сегодня никому и не понадобится полицейский, – ответил Андрей.

Внутри палаццо их встретил лабиринт залов, заполненных гостями. Официанты разносили шампанское и традиционные венецианские закуски. Центральный зал был отведен под экспозицию – десятки старинных зеркал разных форм и размеров, от карманных до огромных напольных, в изысканных рамах из серебра, золота и муранского стекла.

– Потрясающе, – выдохнула Елена, останавливаясь перед одним из экспонатов. – Смотри, это зеркало начала XVIII века. Работа мастеров Мурано. Видишь эти вкрапления золота в стекле? Это особая техника, секрет которой был утерян.

Андрей кивнул, но его внимание привлекло другое зеркало – в дальнем углу зала, отдельно от остальных экспонатов. Оно было заключено в тяжелую серебряную раму с узором из переплетенных змей. Что-то в этом зеркале заставило его почувствовать необъяснимый дискомфорт.