— Милорд?

Почти такие же, как были у того существа, у Хозяина Зимы.

Вот Сильвия провела рукой по юбке — пальцы у нее были узловатые, похожие на тонкие веточки — и платье стало почти обыкновенным.

Только на полу осталась пара сухих листьев, рассыпавшихся в пыль.

— Я думаю, леди Лидделл стоит знать, с кем она имеет дело. — Кондор с какой-то странной для меня беспечностью бросил ткань на спинку кресла, стоящего рядом с зашторенным окном, и предложил Сильвии в это кресло сесть. — Иначе леди Лидделл подумает, что совсем потеряла связь с реальностью.

Кажется, в распущенных волосах Сильвии виднелись аккуратные рожки, как у олененка. Когда пряди вдруг сами по себе стали собираться в прическу, которую я привыкла видеть, рожки исчезли, то ли оплетенные волосами, то ли скрытые мороком. Я вздрогнула.

— Лесная дева, — сказал Кондор менторским тоном. Сильвия оскалилась на него недоброй улыбкой, демонстрируя уже совершенно человеческие зубы. — Дух здешних лесов и могущественная фэйри. Очень давно кто-то заключил с ней сделку, дав имя и сущность…

...Имена ограничивают нас. Привязывают к той части нашей сути, которую способны отразить…

Я моргнула, прогоняя голос Хозяина Зимы из головы. Во рту снова почудился привкус ледяной воды.

— ...Взамен Сильвия служит посланницам Богини и приглядывает за этим замком, — продолжил Кондор. Он стоял, заложив руки за спину, между мной и Сильвией. Так, чтобы закрывать зеркало. — И я, признаюсь, не решусь судить, у кого здесь власти больше, у меня или у нее.

— И чья преданность сильнее, милорд. — Сильвия стала собой — привычной мне женщиной, человеком на вид. — Моя преданность леди безгранична, в отличие от вашей, и, как вы видите, это стало орудием, направленным против меня.

— Ох, не стоит винить себя. — Кондор, кажется, ей сочувствовал. — Я тоже показал себя полным дураком.

— Рада, что вы это признаете, — ответила Сильвия.

Кондор наклонил голову набок. Шпильку в свой адрес он решил пропустить.

— Раз уж ты здесь, — сказал он Сильвии. — То мы вместе послушаем рассказ леди Лидделл о том, что с ней произошло. Она как раз все вспомнила и собиралась поведать мне об этом.

Я попыталась возмутиться:

— Я не…

— А вам не ясно, милорд? — Сильвия посмотрела на Кондора, щурясь, как кошка. Мне показалось, что ее лицо снова приобрело те странные, нечеловеческие черты. — Кто гуляет в эту ночь, осматривая свои владения, милорд? Кому подвластны ледники на горных вершинах, и тьма озер, скованных льдом, и снег, укутавший равнины, и зимние созвездия? Вы сами знаете, что случилось, милорд, и если сомневаетесь в правильности своих догадок, то это лишь страх перед истиной, потому что истина…

— ...потому что рядом с этой истиной милорд лишь человек на вершине горы, жалкий и беспомощный перед величием этого мира и его истинных хозяев, — раздалось из-под шкафа.

Обернувшись в ту сторону, я заметила лишь отблеск кошачьих глаз.

Я рассеянно моргнула и забралась на кровать с ногами.

— Что такое, милая? — спросил Кондор.

— Здесь раньше не было кота.

Из-под шкафа хихикнуло. Сильвия улыбнулась лишь уголками губ.

— Потому что это не кот, — ответил Кондор и тоже улыбнулся. Неожиданно мягко. — Ахо, покажись леди Лидделл, пожалуйста.

Кот вылез на свет, грациозно зевнул, продемонстрировав внушительные клыки, и замер посреди комнаты пушистым изваянием. На его морде было выражение, похожее на ехидную улыбку.

— Ваше любопытство удовлетворено, миледи? — спросил Кондор. — Или мне попросить Ахо принять истинный облик?

— Пожалуй, воздержусь от этого удовольствия, — ответила я.

Мало ли чем он окажется. И не захочу ли я после этого забиться под кровать, дрожа от страха.